Артур Макаров - Искатель. 1988. Выпуск №2

— И приехала она на электричке, хотя и вы с женой, и сам Воронцов отправились в Репино на машине!

— Да. — Самохин обвёл взглядом свой кабинет и лишь потом посмотрел на Бутырцева. — Дело в том, что она решила ещё раз просмотреть соболей перед скорой распродажей. И задержалась на работе.

— То есть задержалась на складе, решив просмотреть ту самую партию, которая пропала, так?

— Так, — подтвердил Самохин. — Именно ту.

— А вы не давали никаких указаний на этот счёт? Или, может быть, просто обмолвились, что хорошо бы ещё раз всё проверить как следует… А поскольку из вашей характеристики явствует, что она сотрудник исполнительный, — могла принять замечание, как руководство к действию.

— Нет, ничего подобного не было, — твёрдо возразил Леонид Петрович. — И у меня немалый стаж работы, отсюда и опыт, и возможность полагаться на собственное мнение. А я проверил всю партию досконально! Вместе с нею, с Русановой, между прочим…

Прождав Харлампиева больше часа и получив заверение суровой секретарши, что ранее полудня аудиенции у него не добьёшься, Мальцев решил немного прогуляться. Проходя мимо небольшого холльчика возле кабинета старшего товароведа, увидел Елену Андреевну.

— Добрый день! — присел он рядом обрадованный. — Прождал понапрасну высокое начальство, решил навестить вас, а вы здесь… Очень рад видеть.

— Здравствуйте. Виктор Сергеевич… Только день не слишком добрый получается, поскольку сижу и жду, когда опять вызовут для беседы с милицией. Омерзительное ощущение!

— Да перестаньте нервничать. Какая-нибудь формальность, что-то забыли уточнить, проверить алиби лишний раз. Доверяя — проверяй, зачастую руководствуются и таким правилом. Если хотите, я буду ждать тут, и только свистните, немедля явлюсь на помощь.

— Но какую вы окажете помощь? — Она неожиданно улыбнулась. — Я ведь действительно умею свистеть. Умела, во всяком случае… В детстве никогда с девчонками не играла, всё с мальчишками и с мальчишками! А что касается алиби, как вы говорите, так оно у меня наивернейшее, — Русанова уже без улыбки посмотрела на него. — В тот вечер я была на даче с Воронцовым. Нет-нет, не с ним, а у его родителей, и там ещё наши сотрудники были.

— Вы, оказывается, и с родителями его дружны, — холодно удивился Мальцев. — Тогда алиби и впрямь превосходное.

— Не говорите так. Я с ними не дружна, хотя они славные, и не знаю, зачем ему так понадобилось меня приглашать! Мне кажется, что родные недовольны его близким знакомством с одной… ну неважно, с кем. У них юбилей был, он пригласил не только меня, ещё наши поехали, показалось неудобным отказать. И я утром не с ним, а с Самохиным вернулась.

— Понимаю: юбилейные торжества затянулись…

— Я поздно приехала, старики меня специально ждали, и вскоре попрощаться постеснялась… Тем более что остались все. Фу, получается, будто я оправдываюсь, как глупо!

— Действительно, совершенно ни к чему. Вы все эти детали не мне, а там изложите, — кивнул Мальцев в сторону двери. — И раз поведение ваше безупречно и опасаться вам нечего — я пойду, займусь своими делами. Счастливо побеседовать.

Он удалялся по коридору, и Елене Андреевне отчаянно захотелось окликнуть и вернуть его, но из кабинета вышел Самохин, закрыв дверь, покрутил шеей, поправляя галстук, а увидев Русанову, бодро сказал:

— Заходите, подполковник ждёт. Я вам такую аттестацию выдал, просто как к награде представлял! И вообще он очень любезен, хотя положение их тоже незавидное: о пропаже ни слуху ни духу.

Капитан Сенчаков, вернувшись из ателье индивидуального пошива, сразу зашёл в буфет подкрепиться.

В ателье пришлось выезжать дважды. Сначала оттуда сообщили, что некий заказчик уговаривал мастера сшить шапку из шкурок без государственного клейма. Потом основательно встревоженный беседой с представителями органов мастер припомнил, по чьей рекомендации к нему приходили, изобразил запоздалое согласие принять шкурки в работу — и состоялось знакомство с заказчиком. И хотя сразу было известно, что речь шла о крашеной ондатре, проверить показалось нелишним.

Сенчаков взял сосиски и кефир, успел очистить сосиски от плохо сдирающейся плёнки, даже намазал одну горчицей, и в это время в буфет вбежал Калинников.

— Нашёл время заправляться, я ищу, а ни Таганцева, ни тебя… Давай срочно к Гусевой, она два раза звонила, я пошёл и такое выяснил! В общем, надо Бутырцева оповестить, только сначала сам к Гусевой лети, она ждёт.

— Ты бы в дикторы пошёл: у тебя дикция замечательная и строчишь без запинки, — печально посоветовал Сенчаков, глядя на сосиски. — Садись ешь, пока горячие… И нетронутые, заметь. Закуси волнение, а мне, может быть, новости как раз аппетит перебьют.

Сотрудники информационно-вычислительного центра работали в белых халатах. Придя к Гусевой, Сенчаков почувствовал себя пациентом на приёме у врача.

— …Идентифицированные отпечатки пальцев позволили установить личность сторожа Лохова, — Гусева подвинула к Сенчакову папку, и тот начал бегло рассматривать её содержимое. — Досье получено не без хлопот, но, как видите, весьма обширное.

— Вижу, — сказал Сенчаков. Лицо у него стало несколько обескураженное, а аппетит действительно пропал. — Солидный, оказывается, дядя… Но как он на такую работу попал? Хотя это уже дело второе. А сейчас мне срочно надо позвонить. Я прямо от вас, хорошо?

Её страхи давно отлетели, но, помня, каково было их переживать, Елена Андреевна не сказала Бутырцеву о разговоре сторожа с невидимым и неузнанным ею человеком в тот злополучный день. А о показавшемся странным поведении Лохова всё-таки упомянула.

— В чём вы её усмотрели? — последовал немедленный вопрос подполковника. — В какой форме выразилась эта странность?

— Понимаете, обычно он разговаривал очень приветливо, даже чересчур, меня, например, эта ласковость иногда коробила. Но пожилой человек, таким всегда неприбранным, неухоженным выглядел, наверное, искал общения. А в этот раз я его спросила о чём-то, так он ответил, как огрызнулся!

— О чём вы его спросили, припомните, пожалуйста, — предложил Бутырцев. — Не торопитесь, и если не вспомните, то лучше не додумывайте предположительно.

— О чём… А-а, да: я собиралась прямо после работы ехать в гости — я уже говорила куда, — и на руке часов не было, часы-медальон лежали в сумочке, а я её оставила в нашей комнате при складе. Я задержалась дольше, чем предполагала, и спросила у него, сколько времени. Он буркнул что-то в том смысле, что иные чересчур усердие показывают, хотя давно по домам пора. Точного выражения я не помню, но смысл был такой.