Сергей Наумов - Время талых снегов

— Ложись! — крикнул Узоров и скатился по склону к кустам саксаула.

Бегичев бросился следом. Новая очередь веером взбила песок впереди пограничников. Антон упал.

— Жив? — окликнул товарища Узоров.

— Живой.

— Стреляют слева, с гребня. Не давай пристреляться, открывай огонь. Я поддержу. Им важно расстрелять рацию.

Бегичев ударил из автомата по гребню. Узоров резанул короткой очередью на звук вражеского автомата и быстро пополз вверх по склону, навстречу выстрелам.

— Прикрывай огнем, — успел крикнуть он и замер, ткнувшись головой в песок. Пуля ударила в приклад автомата, рикошетом обожгла щеку.

Снова застучал автомат Бегичева. С гребня ответили длинной очередью. Узоров не шевелился.

— Петя, живой? — крикнул Бегичев.

Сержант молчал.

— Убили, сволочи.

Бегичев рванул к себе брезентовые ремни рации и вдруг увидел на металлической коробке два пулевых отверстия.

— Все, — прошептал солдат, — отработала родная.

Пограничник посмотрел на то место, где лежал Узоров. Сержант медленно полз вперед.

— Живой, живой же... — пробормотал Бегичев.

Он упер диск в коробку радиостанции и прицельно ударил по самому гребню.

Узоров достиг середины склона, взмахнул правой рукой. За гребнем вырос черный султан взрыва.

На песке лежали автоматные гильзы. От них тянулась цепочка следов, испятнанных чем-то темным.

— Он был один, — сказал Узоров, рассматривая углубление в песке.

— Теперь не уйдет, — не отрываясь от бинокля, отозвался Бегичев, — жаль, рацию попортил. Сейчас в самый раз вертолет нужен.

— Он в рацию и метил, — сказал Узоров, — в нас уже потом.

— Он ранен! — вскрикнул Бегичев, склонившись над следом.

— Вперед, — шепотом выдохнул Узоров, — я бегом. Если опять застрекочет — прикроешь огнем.

Они увидели его в лощине. Человек сидел, прислонившись спиной к стволу саксаула, руки его сжимали автомат, голова безвольно свесилась на плечо Узоров узнал Сайфулу. Большое темное пятно расплылось на знакомом халате. Старик был мертв.

— Теперь назад, — угрюмо приказал сержант, — к следу, что ведет от солончака.

Бегичев покачнулся и тяжело опустился на песок. Больную руку нестерпимо ломило и жгло, словно ее сунули в костер. Кружилась голова, во всем теле ощущалась слабость.

Сержант достал флягу с НЗ, отвинтил пробку, протянул товарищу.

— Пей, пока не напьешься, — сказал он, — и умойся.

— А ты? — пробормотал Антон.

— И я тоже. Сейчас глупо беречь воду. Мы должны его достать. Понимаешь, достать. Он недалеко. Три тысячи метров, не больше. Пей, Антон, и вставай. Скоро день.

Они шли на восток, навстречу солнцу. У них не было воды. Связь с отрядом прекратилась — сержант оставил ненужную рацию и теперь шел налегке.

На двоих — три автоматных диска и одна граната. А след то исчезал, то появлялся в стороне от заданного направления. Нарушитель двигался зигзагами, делал скоростные рывки там, где попадался такыр, и снова петлял, выигрывая время. Казалось, ему зачем-то нужен яркий солнечный свет дня.

Узорова раздражала такая неразумность неизвестного. Именно ночью он должен был идти по прямой, сокращая путь к цели. Днем же обзор местности в бинокль увеличивается втрое, и они должны увидеть его. Здесь крылась какая-то загадка.

Небо смутно розовело. И вдруг яркий, жгучий свет залил горизонт от края до края. Ночь была отброшена стремительным, резким ударом солнечных лучей.

Пустыня преобразилась. Из серо-голубой она стала жгуче-желтой, и далеко на востоке проступили на ставшем шафрановым горизонте плоские и резко очерченные, точно приклеенные к небу, холмы.

— Мираж, что ли? — пробормотал Бегичев.

— Там, за холмами, — горы, — тихо произнес Узоров, — он идет туда, Антон. И хорошо знает дорогу.

Сержант вскинул к глазам бинокль. В окулярах поплыл знакомый пейзаж: гряды бесчисленных холмов.

Узоров вздрогнул и опустил бинокль. Потом снова поднес его к глазам. По дальнему бархану передвигалась длинная угловатая тень.

— Посмотри, Антон, — протянул сержант бинокль товарищу, — что-то у меня с глазами. Вижу тень, а от чего она — не вижу.

Бегичев взял бинокль.

— Тень... Я тоже вижу тень. Она передвигается, — вскрикнул пограничник.

— Может, облака... — неуверенно произнес Узоров.

Оба посмотрели на небо. Оно было чистым до самого горизонта.

— Теперь бегом, — приказал сержант, — на месте разберемся и с этим фокусом. Я — по следу, ты — в обход. Маскируйся и действуй по обстановке. Сигнал — взрыв гранаты.

Узоров согнулся и быстро скользнул вперед. Ноги его сразу обрели легкость. Таким он был всегда в минуту напряженной погони или опасности.

Остановила его длинная автоматная очередь. Пули пропели высоко над головой, и Узоров догадался, что стреляют издалека.

«Хорошо, что он заметил мое движение. Это заставит его сконцентрировать внимание только на мне. Только бы Антон успел», — думал сержант, продолжая бежать по самой кромке бархана.

Короткая очередь полыхнула откуда-то слева. Нарушитель сменил позицию. Еще одна очередь. Пули вжикнули над головой.

Узоров упал, быстро добрался до гребня, снял фуражку, положил козырьком к противнику и отполз в сторону. Старый прием, по верный. Сержант отполз еще дальше и укрылся за наметенным ветром взгорком.

Он взглянул на часы. Прошло пятнадцать минут.

Снова короткая очередь, и фуражку словно ветром сдуло.

Сержант осторожно выглянул из укрытия. Каждый мускул у него был напряжен до предела. И тут он услышал звук. Левее того места, откуда нарушитель вел огонь, вырос султан взрыва.

Узоров резко вскочил на ноги и ринулся по склону на тусклые вспышки выстрелов. Сержант на бегу бил короткими очередями по гребню и, как ему казалось, быстро карабкался наверх. Справа стрекотал автомат Бегичева.

Внезапно выстрелы прекратились. В жгучем мареве, струившемся над раскаленными песками, вырос силуэт человека с поднятыми руками.

Вот уже можно разглядеть искрящийся на солнце длинный халат лазутчика и такого же цвета капюшон, закрывающий верхнюю часть лица неизвестного.

Они шли к нему с двух сторон: слева — Узоров, справа — Бегичев.

И вдруг быстрым движением нарушитель выбросил правую руку в направлении сержанта. Сухо треснул выстрел. Пуля вырвала автомат из рук Узорова.

Неизвестный упал на склон и покатился вниз.

— Стреляй в ноги! — закричал сержант, бросаясь по склону вслед за нарушителем.

Бегичеву было неудобно стрелять с вытянутой руки. И все-таки он зацепил неизвестного первой же очередью, когда тот вскочил и вскинул руку с пистолетом.

Неизвестный обмяк и рухнул на песок. Подбежавший сержант ногой выбил пистолет. Он извлекал из воротника рубашки задержанного ампулу с ядом, когда подошел Бегичев.