Дремир. Факел. Том 1 - Ник Вернер

мне. — В настоящие время вы единственный, кто умеет обращаться с Факелом. Ваша помощь нам необходима.

«Припахали… Да хрен с вами!»

Я тяжело вздохнул и услышал, как в зале стало особенно тихо.

— Никогда бы не подумал, что мне придётся спасать мир, — сказал я.

Мой голос звучал вяло и устало, под стать моему вздоху, а когда я поднял глаза на Яромира, чтобы посмотреть на его реакцию, то нашёл в его взгляде лишь колючий холод, граничащий с брезгливостью.

— Мир никогда не просил и не попросит, чтобы его спасали, — ответил он. — Ты можешь спасти только себя. И не позорь имя своего Ордена.

— Какого Ордена? — слова вылетели сами собой, не успел я даже подумать, как мне отнестись к сказанному.

— Назови своё полное имя, — вместо ответа властно скомандовал Яромир.

Я молчал и начинал злиться по-настоящему. Что я не люблю ещё больше, так это когда мной командуют без права на это!

«Я ваш гость!» — мысленно заорал я на него.

Сидеть вразвалочку мне тут же расхотелось, и я принял вызов — выпрямился на скамье под стать Яромиру и ответил ему таким же холодным взглядом, но без ноток брезгливости и презрения к собеседнику — я всё ещё пытался его уважать, и потому спокойно ответил:

— Марк Эренский.

Яромир молчал.

Я мысленно скривился — всю жизнь терпеть не мог звучание своего полного имени, но всё-таки решил играть до конца.

— Марконий Эренский, — сказал я, не моргнув глазом.

— Не Марконий, а… — дальше Яромир произносил слова чётко, чеканя каждый слог: — Марк О’Ний — сын Рэда (перед глазами всплыло: Радимира) О’Ния, внук Гор (Горисвета) О’Ния и Элен (Велимиры) О’Нии, потомственный член Ордена Ниев.

На слове «сын» у меня внутри всё сжалось, будто кто-то сдавил моё сердце и вот-вот выдернет его из груди — я впервые в жизни услышал, как кто-то назвал меня сыном — по праву рождения.

На слове «Рэд» — я впервые узнал имя моего отца. Теперь вторая невидимая рука сжала моё горло, и я перестал дышать.

На слове «Гор» я понял, что у меня есть дед. Настоящий. Грозный Дед. Член Великого Ордена!

На слове «Элен» я понял, что всё это правда.

И кто-то мне подсказывал, что моя Родовая Ветвь не была обломана на имени моей бабушки… Ведь даже мой отец носил Дремирское имя.

Не знаю, что видел Яромир в моих глазах, когда это произносил, но я смотрел на него не мигая. Когда он умолк, я понял, что «О’Ний» — самая важная часть моего имени.

Я всё ещё не мог ни вдохнуть, ни пошевелиться. Я чувствовал, как от сильного напряжения всё тело начинала пробирать мелкая незаметная дрожь. Я ничего не видел перед собой и понял, что ещё мгновение, и меня затрясет по-настоящему, а из глаз потекут предательские слёзы. Не помню, когда я плакал последний раз. Наверное, в детстве? Надо успокоиться.

Я медленно опустил голову и оперся лбом на сомкнутые в замок руки.

Не знаю, сколько я так просидел. Наверное, до тех пор, пока вновь смог дышать и был уверен, что уж точно не разрыдаюсь, если кто-то при мне случайно произнесёт слово «сын».

Не знаю, что происходило вокруг, пока я так сидел, но когда я выпрямился и посмотрел на Яромира своим странным и потерянным взглядом, он смотрел на меня с такой теплотой и заботой, будто я пришёл домой.

Кто бы мог подумать, что Факел зажжет Искру в моей Душе.

Марк О’Ний Э́ренский

Песня Души: Neuromonakh Feofan — Древнерусская душа

Эпилог

Пятьдесят лет назад

Эленка стояла на балконе второго этажа и вглядывалась в звёздное небо.

«Никогда бы не подумала, что Альберт всё-таки заполучит себе Летающую Крепость, — думала она. — Не каждому графу это под силу, а в таком молодом возрасте так тем более: в двадцать пять лет всего! И не в наследство, а всё сам — из бедного дворянского Рода в обладатели Крепости… И это за пять лет. Интересно, где его носило все эти годы, что мы не виделись?»

Звёзды сияли от края горизонта до края. Летающая Крепость парила в безоблачном небе, а где-то там, далеко внизу, простирались бескрайние степи и дремучие леса.

С балкона гостевой усадьбы на краю центральной площади Крепости ничего, кроме неба над головой, видно не было. Не зная, где находишься, можно было легко увериться в том, что ты на земле, в обычном, «земном» городе. Но Эленка знала, что они сейчас парят в небесах, и у неё создавалось впечатление, что она путешествует на неведомом корабле среди звёзд.

За каждое путешествие есть своя цена, и Эленке ещё предстояло выяснить, в чём же она заключается на этот раз.

На такой высоте всегда есть ветра: иногда тёплые, иногда холодные, иногда сильные, иногда слабые… Вот и сейчас тёплый вечерний ветер постепенно сменялся холодным ночным и нарастал с каждой минутой.

Эленка попробовала поплотнее завернуться в шерстяной плед, но это не помогло — ветер пробирал до костей. Пришлось попрощаться со звёздами и вернуться в комнату.

Давно пора было отправиться спать, ведь завтра рано вставать — Альберт пригласил её встречать рассвет на крыше самой высокой башни Крепости.

Романтикой здесь и не пахло. Каждый раз, когда Эленка возвращалась мыслями к предстоящей встрече, маленький огонёк тревоги разгорался в её душе всё ярче и ярче — огонёк необъяснимой тревоги. Предчувствие? Может и предчувствие… Предчувствие огромной беды.

Одной из возможных причин будущей трагедии Эленка считала тот артефакт, что она однажды видела у Альберта на корабле. Правда, с тех пор Альберт о нём не упоминал ни разу.

Минуты растягивались в бесконечность, небо начинало сереть, а сон всё не шёл.

«Пора вставать», —