Виктор Топоров - Приключения 1990

Цокот копыт стал громче. По долине пронеслась конная полиция.

— Я должен сказать вам, — повторил Макиэн, — что вы истинный вождь, и большая честь для меня — идти за вами.

Тернбул не отвечал и произнес не скоро:

— Надо нам поесть перед сном.

Когда последние звуки погони замерли вдали, Тернбул уже разложил припасы. Он поставил на подоконник рыбные консервы, вино — на пол; но тут кто-то трижды постучал в тонкую дверцу.

— Что за черт? — сказал Тернбул, открывавший консервы.

— Быть может, это Бог, — сказал Макиэн.

Звук был нелепый, как будто в дверцу не стучались, а хотели проделать в ней дыру. Тернбул пошел открывать, схватив для чего-то шпагу, и сразу увидел бамбуковую трость. Он ударил по ней, конец ее сломался, пришелец отскочил назад.

На золотом и алом щите неба силуэт его был нелепым и черным, как геральдическое чудище. Длинные волосы казались рогами, концы галстука-бабочки — нелепыми крыльями.

— Вы ошиблись, Макиэн, — сказал Тернбул, — больше похоже на черта.

— Кто вы такие? — вскрикнул незнакомец резким и тонким голосом.

— И правда, — сказал Тернбул, оглядываясь на Макиэна, — кто же мы такие?

— Выходите! — крикнул незнакомец.

— Пожалуйста, — ответил Тернбул и вышел, держа в руках шпагу; Макиэн последовал за ним.

Незнакомец оказался невысоким, даже маленьким, но не таким удивительным, как на фоне заката. Рыжие волосы падали ему на плечи, словно у какой-нибудь девы со средневековой картины (или с картины прерафаэлитов), но лицо было грубым, как у обезьяны.

— Что вы здесь делаете? — тонким и резким голосом спросил он.

— А вы что здесь делаете? — с обычной для него детской серьезностью спросил Макиэн.

— Это мой сад! — крикнул незнакомец.

— О! — простодушно сказал Макиэн. — Простите нас.

— Лучше расскажем все нашему хозяину, — сказал Тернбул. — Понимаете, мы собирались закусить, но вообще мы собираемся драться.

При этом слове человечек необычайно оживился.

— Как? — закричал он. — Вы те самые люди, которые затеяли дуэль? Это вы и есть? Нет, это вы?

— Да, это мы, — отвечал Макиэн.

— Идемте ко мне! — воскликнул хозяин. — Ужин у меня получше, чем вот это... А вино... Да идемте же, я вас и ждал!

Даже невозмутимый Тернбул немного удивился.

— Простите, сэр... — начал он.

— Борьба — моя страсть! — перебил его тщедушный хозяин. — Ах, сколько я гулял по этим мерзким лугам, ожидая борьбы, убийства и крови! Только ради них и стоит жить на свете, ха-ха!

И он так сильно ударил по дереву тростью, что на коре осталась полоса.

— Простите, — нерешительно спросил Макиэн, — простите, вы так хлестали и дверь?

— Да, — резко отвечал хозяин; Тернбул хмыкнул.

— Идемте же! — снова закричал человечек. — Нет, боги все же есть! Они услышали мои молитвы! Я угощу вас по-рыцарски, а потом увижу, как один из вас умрет!

Он понесся сквозь сумерки по извилистой дорожке, и все трое скоро очутились перед маленьким, красивым коттеджем. Коттедж этот ничем не отличался бы от соседних, если бы перед ним, среди левкоев и бархатцев, не стоял божок с тихоокеанских островов. Сочетание безглазого идола с такими невинными цветами казалось кощунственным.

Однако внутри коттедж никак не походил на соседние. Едва ступив в него, наши герои ощутили себя в сказке из «Тысячи и одной ночи». Дверь, захлопнувшаяся за ними, отрезала их от Англии и от Европы. Жестокие барельефы Ассирии и жестокие ятаганы турков украшали стены, словно цивилизации эти не разделяли тысячи лет. Как в сказке из «Тысячи и одной ночи», казалось, что комната вставлена в комнату я самая последняя из этих комнат была подобна самоцвету. Человечек упал на багряные и золотые подушки. Негр в белых одеждах молча приблизился к нему.

— Селим, — сказал хозяин, — эти люди будут ночевать в моем доме. Пришли сюда лучшего вина и лучших яств. А завтра, Селим, один из этих людей умрет на моих глазах.

Негр поклонился и исчез.

Наутро Эван Макиэн вышел в сад, залитый серебристым светом; лицо его было серьезней, чем прежде, и смотрел он вниз. Тернбул еще доедал завтрак, что-то напевая, у открытого окна. Через минуту-другую он легко поднялся и тоже вышел, держа под мышкой шпагу и дожевывая хлебец.

Обоим показалось, что хозяина еще нет, и оба они удивились, обнаружив его в саду. Карлик стоял на коленях, замерев перед божком, как святой перед Мадонной. Когда Тернбул нечаянно наступил на сучок, он быстро вскочил.

— Да, именно тут! — воскликнул он, потирая руки. — Не бойтесь, он нас видит.

Макиэн обратил к божку синие, сонные глаза, и брови его сдвинулись.

— Знаете, — продолжал человечек, — он даже лучше видит нас спиною. Я часто думаю, что там его лицо. Да, со спины он лучше. Со спины он безжалостнее, как вы считаете?

— А что это такое? — не без брезгливости спросил Тернбул.

— Это Сила, — отвечал человечек с длинными волосами.

— О! — резко откликнулся Тернбул.

— Да, друзья мои, — радостно сообщил хозяин. — Там, на островах, перед этим камнем приносили в жертву людей. Мне не разрешат, куда там... разве что кошку или кролика, это бывает.

Макиэн дернулся и застыл на месте.

— А сейчас, — голос у хозяина стал звонче, — сейчас он дождется своего! Перед ним прольется  ч е л о в е ч е с к а я  кровь. — И он укусил себя за палец от избытка чувств. Но дуэлянты стояли, как статуи.

— Быть может, я слишком восторженно выражаюсь, — сказал хозяин. — Да, у меня бывают экстазы, вам их не понять... Но вам повезло. Вы нашли единственного человека, который любит не ту или эту борьбу, а борьбу вообще. Меня зовут Уимпи, Морис Уимпи. Я преподавал в Оксфорде. Пришлось уйти, что поделаешь, предрассудки!.. Никто не понял моего преклонения перед великими отравителями Ренессанса. За обедом — туда-сюда, терпят, а в лекциях — нельзя, видите ли... Словом, только у меня вы сможете совершить что задумали. Судить ваш поединок будет то, что движет солнце и светила, — само насилие. Vae victis! Горе, горе, горе побежденным! Что же вы стоите? Сражайтесь! Я жду.

Тогда Макиэн сказал:

— Тернбул, дайте мне вашу шпагу.

Тернбул протянул ему шпагу, удивленно глядя на него. Макиэн швырнул ее к ногам мистера Уимпи.

— Сражайтесь! — закричал он. — Я жду!

Карлик обернулся к Тернбулу, ища защиты.

— Прошу вас, сэр, — проговорил он. — Ваш противник принял меня...

— Поганый трус! — заорал Тернбул. — Сражайтесь, если любите драку! Сражайтесь, если верите в силу! Слава победителю? Что ж, победите! Горе побежденному? Что ж, если он победит вас, примите вашу участь. Сражайтесь, мерзкая тварь — или бегите!