Виктор Егоров - Приключения 1969

Домашний уют, дождь за окном располагали к воспоминаниям. Ковров с минуту помолчал и не торопясь начал рассказывать:

— Война приближалась к концу, наши части вступили в Берлин. Только центр его оставался еще в руках фашистов. В то время я был начальником разведки полка. Мы лазили по развороченным домам, в подвалах вылавливали гитлеровцев. И вот тогда мне пришло в голову: «Мы ловим рядовых, а Гитлер-то до сих пор не пойман! И ведь он где-то здесь, в Берлине!» С этой мыслью я поспешил к начальнику разведки подполковнику Рубанскому. И уже с ним — к начальнику штаба. Полковник Стародубцев выслушал нас — Рубанского и меня, — затем стал задавать вопросы:

— Располагаете ли вы хоть какими-нибудь данными о местопребывании Гитлера, о его охране?

Конечно же, ничего этого мы не знали.

— Как же вы можете идти вслепую? — голос полковника звучал обескураживающе. — И вообще это не входит в функции полковой разведки.

Начальник штаба — мудрый человек, все, что делала дивизия, предварительно обдумывалось в его седеющей голове. И все же уж очень заманчивой была идея поймать фюрера. Однако возражения полковника вынуждали отказаться от наших намерений. Расстроенные и поникшие, мы уже собирались уходить, как вдруг полковник сказал:

— А все же затея лихая! Я позвоню начальнику разведки фронта. Если он разрешит, действуйте. — У полковника молодецки сверкнули глаза, и он добавил: — Эх, кабы не эти бумаги да карты, тряхнул бы стариной — пошел с вами! Словом, готовьтесь!

Мы ушли от Стародубцева окрыленные. В комнате начальника разведки стали ждать разрешения. Десятки вариантов поимки Гитлера рождались и тут же отвергались как непригодные.

Прежде всего решили подобрать участников операции. Я всегда предпочитал выходить на задание с маленькой группой «зубров».

Рубанский возразил:

— Маленькой группе не справиться с охраной.

— Я не собираюсь действовать силой. Для этого, наверно, не хватит и батальона. Будем действовать хитростью. Переоденемся в немецкую форму и задержим фюрера, когда он в последнюю минуту попытается бежать из Берлина. Или еще что-нибудь придумаем. Могут быть самые неожиданные варианты. Сейчас у них такая катавасия — что-нибудь да подвернется.

Зазвонил телефон, Рубанский снял трубку, и по его сияющему лицу было ясно: разрешили. Так оно и оказалось.

— Полный порядок. Там кое-что и без вас предпринимается. Но и вы действуйте, не помешаете… Рейхсканцелярия — на Фоссштрассе. Ну, Сережа, удачи тебе!

На этом мы и расстались.

Я решил, что непременными участниками в предстоящем деле будут мои верные друзья Захар Макагонов и Саша Пролеткин. По возрасту Саша мальчишка. Силенка в нем воробьиная, но хитрость лисья. Он прошел сложный путь, побывал даже в тюрьме за карманные кражи. Теперь все это стало для него далеким прошлым. В армии Пролеткин перевоспитался. Четыре ордена и две медали украсили его грудь. Этот сорвиголова давно бы погиб, если бы не Макагонов, который постоянно осаживал его, придерживал непомерную прыть. На все задания они ходили вместе, и на последнее нужно брать обоих. Возьму еще человека четыре, самых смелых, — и достаточно.

Когда я пришел к разведчикам, то застал их в самом веселом настроении. Полк наш в это время был в резерве — километрах в пяти от передовой. Взвод разведки располагался в галантерейном магазине. Огромная витрина его была выбита и служила входом, а тяжелые двери оставались запертыми на замок. По магазину ходил Саша, надев на себя некоторые предметы женского туалета, а разведчики хохотали, сидя на прилавке.

— Обязательно подарю эти цацки своей бабусе, — сказал Пролеткин, когда я, хрустя сапогами по битому стеклу, вошел в помещение.

Благодушное настроение разведчиков насторожило меня. Может, я переоценил их энтузиазм и желающих рисковать в последние дни войны не окажется? Я рассказал разведчикам о своем намерении. Говорил умышленно без волнения, а сам с опаской наблюдал за лицами: что, если это уже не те отчаянные люди, какими мне хотелось их сохранить в своей памяти навсегда?

Макагонов и Пролеткин встретили мое предложение с восторгом, причем восторг этот у каждого проявлялся в полном соответствии с характером. Пролеткин уставился на меня и выпалил:

— Ну и голова у вас, товарищ капитан, не голова, а бочка с мозгами!

Макагонов по простоте своей даже чуть приоткрыл рот и, не проронив ни слова, засопел, задвигал плечищами, стал собираться: схватил вещевой мешок, уложил консервы, набрал патронов и гранат. Через несколько минут он был готов.

Мои опасения оказались напрасными. Обычно скромные, когда речь идет о заслугах и мастерстве, ребята на этот раз не выдержали.

— Товарищ капитан, я с вами в дневной поиск ходил, — напомнил Трошин.

— Три ордена Красного Знамени, — умоляюще произнес Шовкопляс, тыча пальцем себя в грудь.

— Мы еще в сорок третьем по льду в тыл проползли, — подсказал Поляков.

Пришлось воспользоваться непререкаемостью приказа. Окончательный состав был такой: Макагонов, Пролеткин, Шовкопляс, Поляков, Устинов и радист Жук.

Полтавского комбайнера Шовкопляса разведчики любили за бесхитростность и доброту, но природная доброта не мешала ему бить фашистов расчетливо и беспощадно. На то была и личная причина: гитлеровцы угнали в неволю невесту Шовкопляса и убили ее мать, когда она пыталась вступиться за дочь. Михаил Поляков — солдат кадровый. В сорок первом он служил срочную службу. Прошел от границы до Москвы и обратно. Этот нигде не растеряется. Устинов прибыл к нам из госпиталя: не нашел своей части. На заданиях показал себя человеком бесстрашным. Радист Жук — наш неизменный спутник по вылазкам в тыл. Если требовала обстановка, он действовал не только как радист: метко стрелял, да и в рукопашной мог взять на себя двух-трех фашистов. В общем группа, подобралась отличная.

Я развернул на столе план Берлина. Наметили по нему маршрут на Фоссштрассе. Расстояние всего в несколько кварталов — менее часа ходьбы, но по мирному городу, не теперь…

Чтобы свободно действовать в расположении противника, мы прихватили немецкую форму и штатские костюмы (они, впрочем, не понадобились). Одежду можно было найти в любой квартире.

Я взял форму эсэсовского офицера. Когда все были готовы, пошли в штаб получить от командира «благословение». Командир полка сказал начальнику штаба:

— Дайте им конвой до переднего края. Уж очень похожи, как бы свои не побили.

Под конвоем мы добрались до передовой. А там вместе с атакующими сделали бросок на гитлеровцев и по развалинам пробрались в их тыл. Вскоре мы убедились, что форма наша не так уж спасительна. Миновав несколько кварталов, мы выбрали пустой дом и остановились в одной из комнат передохнуть. Здесь выяснилось, что с нами нет Полякова.