Связанный гнев - Павел Александрович Северный

стремлении к радости вместе со всеми. Ноне вся Россия про вольность думает на разный манер. Вот и я не отстаю. Все в империи чем-то встревожены, и во мне такая же тревожность заводится, оттого и думаю вслух.

– Да какое тебе дело до бедняцких тревог?

– Потому сама в землю росток от бедняцкого корня пустила.

– Упреждаю, Анюта, думай про себя. Я, милая, тоже не без дум живу.

– Призналась, что и у тебя водятся мысли, кои вразрез с нонешними порядками.

– Бог с тобой! Думы у меня самые бабьи, а теперь и они переводятся. Скажи лучше, что дочь пишет, Анюта?

– С отцом она переписывается. Он ее выпестовал без моей ласки. Не нашли мы друг дружку.

Кустова перевернула чашку вверх донышком.

– За угощение благодарствую. Переночую у вас. Теперь, Софьюшка, дозволь пройтись по прииску. Хочу на знакомых бабенок поглядеть. Об Косаревой соскучилась. Но главное, по наказу Петра, должна ладом паровые котлы оглядеть. Луку Пестова надо о многом поспрошать. Его совет тоже золото. Как старику можется? Довольна им?

– За спиной Луки она, как у Христа за пазухой.

– А теперь настала и твоя очередь вспомнить, Олимпиада Модестовна, как была недовольна тем, что внучка его к себе приблизила.

– Так говорила тебе, что со всем нонешним в нашем роду смирилась. Потому внучка упрямством в отца.

– Извиняй меня: вечерком еще потолкуем, о чем сейчас не успели…

3

На исходе второго часа пополудни дородный кучер Новосильцева в черном лакированном цилиндре с павлиньими перьями лихо осадил рассыпавшую перезвон бубенцов тройку у крыльца конторы Дарованного прииска.

Из экипажа сошел сухопарый мужчина выше среднего роста, одетый в хорошо сшитую серую пару. На голове приезжего широкополая шляпа серого фетра, под мышкой левой руки зажат большой сверток.

Приехавший бодрой походкой, слегка пританцовывая, миновав террасу, вошел в контору, в которой в это время был только бухгалтер Рязанов. Он сидел за столом, занятый счетной работой, накинув на плечи студенческую куртку.

Приезжий, желая привлечь к себе внимание, кашлянул, но Рязанов продолжал щелкать костяшками счет. Тогда приезжий, осмотрев давно небритого молодого человека, обратился к нему:

– Видимо, мне придется оторвать вас от дела, чтобы спросить.

– Спрашивайте, – ответил Рязанов, не поднимая глаз на незнакомца.

– Видимо, вам известно, дома ли мадемуазель Сучкова?

– Поднимитесь по лестнице во второй этаж и спросите.

– Вы уверены, что могу туда подняться без предварительного уведомления о моем появлении?

– Уверен. Молодая хозяйка демократична.

– Ясно. Но позвольте узнать также?

– О чем еще? Мешаете работать.

– Вы бухгалтер?

– Да, – ответил Рязанов, наконец, оторвавшись от работы, посмотрел на посетителя.

– Видите, молодой человек, как я удивительно точно распознаю профессию людей по их внешнему облику.

– Прошу извинить, но готовлю отчет. Софья Тимофеевна дома, только недавно прошла к себе.

– Благодарю! – Посетитель, которого Рязанов уже успел разглядеть, поразил его своим подтянутым видом. Дойдя до лестницы, он остановился.

– Видимо, в случае неприятностей с моим появлением на втором этаже без доклада разрешите, молодой человек, сослаться на услышанный от вас авторитетный совет.

– Не беспокойтесь, все будет в порядке. Вас там встретит какая-нибудь горничная…

Пробыв в обществе молодой хозяйки больше часа, приезжий вновь спустился в опустевшую контору, но уже без свертка в сопровождении Ульяны, и вместе с ней вышел из конторы.

Ульяна по приказанию Софьи Тимофеевны вела гостя к Пестову. Шли молча. У котельной толпа рабочих, под выкрики смотрителя Жихарева, под пение дубинушки на катках передвигала к помещению новый паровой котел. За работой наблюдал стоявший в стороне Пестов. Ульяна, увидев его, сказала спутнику:

– Вон и Лука Никодимыч.

Приезжий обрадованно воскликнул:

– Действительно это он. Благодарю вас, девушка, за любезность. Теперь и без вас обойдусь.

– Пожалуйста. – Ульяна, поклонившись, побежала обратно, а приезжий, приблизившись к Пестову, вытянув руки вперед, с дрожью в голосе заговорил:

– Боже мой, боже мой! Какая встреча после стольких лет! Здравствуйте, господин Пестов! Боже мой, неужели меня так трудно узнать?

Пестов, пожав плечами, подал незнакомцу руку.

– Признаться.

– Но вы приглядитесь ко мне внимательней.

– Извините, не признаю вас.

– Боже мой! – Незнакомец, понизив голос до шепота, говорил: – Конечно, господин Пестов, я вовсе не ваш старый знакомый. Но прошу вас признать меня за такового и убрать с лица выражение удивления. На нас смотрят. Вы крайне нужный мне человек.

– С кем имею честь?

– Ах, боже мой. Лазарь Аронович Штейнкопф.

– Очень приятно.

– Не буду скрытничать, ваша личность мне знакома по разным рассказам моих клиентов. Знаю, что зовут вас Лукой. Но приношу свои извенения за свою память. Она у меня никогда не была хорошей, а потому забыл ваше отчество.

– Лука Никодимович. Чем обязан вашему визиту? Чем могу служить?

– Служить, видимо, в данном случае буду я. Вам же придется проявить только сугубое внимание ко всему, что от меня услышите. Вы разрешите называть вас по фамилии?

– Сделайте одолжение. Отчество у меня замысловатое.

– Отойдемте подальше от этого шума, потому слух у меня тоже не в должной форме.

– Все-таки по какому делу ко мне?

– Деликатному. О нем лучше беседовать с глазу на глаз, при закрытых дверях. Короче сказать, там, где вы живете.

– Пойдемте в горницу Живу в той избе.

– С удовольствием. Но, чтобы не терять время по пути, скажу вам о своей профессии. Брадобрей! По-современному парикмахер! В Златоусте мой салон с парфюмерным магазином считается первоклассным. Быть парикмахером не так просто. Ибо это искусство, укрощающее внешний вид человеческого обличил. Вот разве ваша борода должна быть такой формы?

– Лесная она у меня.

– Но должность у вас совсем не лесная.

– Вот мы и пришли. Заходите. За порядок не осуждайте, ибо живу всю жизнь бобылем…

В просторной горнице Штайнкопф, сняв шапку, оглядев себя в зеркале, гребешком поправил на голове косой пробор в слегка курчавых волосах с прошвой седины.

– Теперь, видимо, от пустых фраз конспирации настало время перейти к реальности моего приезда…

Штайнкопф вынул из кармана голубого бархатного жилета записку и протянул ее Пестову.

Пестов, развернув записку, прочитал написанные в ней три слова: «Выслушай внимательно. Рыбаков».

– Удивлены? Но, надеюсь, подпись Рыбакова вам известна?

– Да почему же сразу не сказали?

– Боже упаси! Кругом люди! И у всех ко всему интерес! В наше время лучше не спешить. Итак, товарищ Пестов…

– Садитесь, Лазарь Аронович. Чем разрешите вас угостить.

– Только вашим вниманием, товарищ Пестов. Хотя должен признать, что внимательны ко мне с первых минут встречи. О вас, как о специалисте по золоту, я буквально наслышан досыта. О вас говорят все, но не всегда одинаково. Одним вы нравитесь, другим нет. Но, в общем, вы личность с большой буквы.

Штайнкопф,