Владимир Тучков - И на погосте бывают гости

– Лизать буду.

Стрелка взвыла от восторга.

И тут же сделала срочный заказ в интернет-магазине «Четвероногий друг»: строгий ошейник, короткий поводок и резкий, как «Нате!», хлыст.

В ожидании посыльного Танцор напялил смокинг, навел на лице огромный фиолетовый синяк и шрам на полщеки.

В этот вечер Стрелка была королевой. Группа «Остервенелые дети доктора Моро» выламывалась неизвестно зачем и для кого. Потому что оба зала, забыв о плотских увеселениях, сгрудились вокруг стола, за которым сидела потрясная чувиха, которая кормила объедками затравленного мэна с разукрашенной рожей. Тот примостился у ног своей строгой хозяйки на корточках и то поскуливал, то лизал огромный ботинок.

Вскоре перформенс получил неожиданное развитие. Распихав толпу мощным корпусом, подвалила усатая тетка лет тридцати. И попросила продать «вот этого самого».

– Нет, – решительно ответила Стрелка. И дала рабу разочек затянуться своей изысканной сигареткой.

Тетка предложила тысячу баксов. Последовал тот же самый ответ.

– Пять тысяч.

И опять – «нет».

Когда дело дошло до сорока штук, отказ несколько удивил Танцора. Точнее, его форма:

– Я же сказала, женщина, это не продается!

Не в интонации, а в слове «женщина» отчетливо проступала ухватка торгующих на оптовых рынках малороссок.

Вскоре цена Танцора выросла до восьмидесяти тысяч долларов. Тут уж он понял, что судьба свела их.с особой, которая сидит где-то совсем рядом с нефтяной или газовой трубой.

На девяноста тысячах он по-настоящему испугался: Стрелка начала торговаться.

– Да что вы такое говорите, женщина! Что это вам – джип, что ли, какой-нибудь зачуханный?! И вы говорите – девяносто тысяч! Побойтесь Бога!

– Сто!

– Да знаете ли вы, какой он самец?! Я просто с ума схожу, просто схожу! О, мамочка!..

«Ну, – думал Танцор, – сильна, зараза. Как играет, стерва, как играет! Просто Настасья Филипповна! Вылитая!»

«…Или не играет?»

– Двести!

Чувствовалось, что у тетки крыша находилась уже где-то в районе Уренгоя.

Танцор прижался щекой к ботинку, заскулил так искренне, как не смог бы выразить себя точнее никаким другим образом. И снизу вверх заглянул Стрелке в глаза, которые тут же стали припухать.

Молча погладила Танцора по голове.

Потом с шумом вдохнула носом и выпалила:

– Шла бы ты, блядь, на хер! Всё!

Подняла Танцора. Отстегнула идиотский ошейник. Взяла под руку. И они пошли к выходу.

В космической тишине зала отчетливо прошелестели крылья любви.

Клуб взорвался бурными продолжительными аплодисментами, переходящими в овацию. И свистом, который в данном случае фонетически передавал чувство восторга.

АППЛЕТ12.

DZERZHINSKY-REP

Лишь когда сели в «БМВ», Стрелка, уткнувшись лицом в плечо Танцора, разрыдалась. Он молчал, потому что все слова всех языков мира были бы в этот момент пошлыми и грубыми, словно отбойный молоток в руках нейрохирурга. Только гладил по искрящим волосам.

Трех минут ей хватило. Шквал первобытных звуков сменило интеллигентное шмыганье носом.

Танцор решительно повернул ключ зажигания. В конце концов, три рюмки рисовой водки – не повод для того, чтобы бросать машину в центре Москвы и ехать домой в тачке, водила которой наверняка только что вышел из-за стола после семи рюмок.

Плавно набрал скорость и пошел вверх по Лубянскому проезду в сторону площади. Мигнул фарами букашке «Пежо», чтобы не путался под колесами.

На площади притормозил – подивиться на гологра-фического Феликса, которого водрузили на его законное место три месяца назад. Этот – в отличие от своего мрачного чугунного прототипа, поглощавшего чернотой материала и кармы все краски дня, напротив – сверкал всеми цветами радуги и погожим утром, и ненастной ночью. Реставрация, однако!

Не обращая внимания на недовольное склочное гудение за спиной, Танцор подрулил к самому постаменту, остановился и закурил.

Была полночь. Как писали в старину, глухая, – с точки зрения добропорядочности и умеренного образа жизни. Время, когда истуканы, если верить Пушкину, сходят с пьедесталов и начинают гоняться за несчастными маленькими людишками.

– Ты чего? – удивленно спросила Стрелка, приоткрыв правый глаз.

– Да вот, любуюсь.

– Чем, этим мудилоидом, что ли?

– Плодами человеческого разума, который никак не может без пугала.

И вдруг откуда-то сверху на площадь обрушился оглушительный компьютерный ритм. И… Феликс, голо-графический Феликс пошевелился.

Танцор трижды помотал головой, протер глаза… Да, действительно! Он уже еле различимо отбивал сапогом такт. Потом вскинул вверх правую руку. Когда проигрыш закончился, согнул и резко распрямил её в локтевом суставе.

И – хоть никто из оставшихся в живых и не знал голоса Дзержинского, но это был, несомненно, его голос – зашелся в рэпе. Законвульсировал, отчего полы его долгой шинели начали ходить ходуном, затрясся всем туловищем и начал швырять вперед, в направлении испохабленной Манежной площади, кисти рук с растопыренными, как у братана, пальцами.

Юзер! Юзер! Юзер! Юзер! Юзер! Юзер! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-А!!!Товарищ, юзер, дело совсем херово!И ты не прячь голову под мышку, как страус!Знай, Великая Виртуальная Революция в опасности,потому что олигархи совсем оборзели,и это дальше терпеть невозможно,как гвоздь в сапоге Гёте!Ахтунг! Зиг Золинген, зиг Золинген,который куёт серпы революции!Юзер! Юзер! Юзер! Юзер! Юзер! Юзер!Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка!Д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-А!!!Вон, видишь, идет пацан!Идет пацан простой, как Володя Путин!Вчера у него увели подружку.Олигархи увели! Ему очень плохо!Он теперь совсем одинокий,ходит злой, но пока не знает,что надо брать серп и – олигарха по яйцам!!!Юзер! Юзер! Юзер! Юзер! Юзер! Юзер! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! – Д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-А!!!А это девчонка совсем молодая,у неё погасли глаза-фиалки,потому что вчера её три олигархадолго фачили, но не дали ни бакса!И она не знает, какой ей ядвыпить, чтобы уснуть навеки.Брось дурить, это не дело!Надо брать серп и – олигархов по яйцам!!!Юзер! Юзер! Юзер! Юзер! Юзер! Юзер! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-д-А!!!

Танцор сидел с отвалившейся челюстью. Весь хмель мгновенно выветрился. Его место заняла прострация, наполненная гипнотизирующим ритмом и беснованием огненного истукана. Стрелка, напротив, хохотала, словно безумная, хлопая себя по коленям ладонями, и останавливалась лишь на момент припева, чтобы проорать: Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка! Че-Ка!