Алексей Леонтьев - Тройной прыжок

— Соединяю со старшей, — бесстрастно произнес голос.

В трубке что-то щелкнуло, и другой строгий голос проговорил:

— Старшая смены слушает!

У старшей смены Елены Сергеевны Селезневой весь день не выходило из головы, что ее Олежка сегодня первый раз пошел на работу в депо вечером и она не смогла проводить его. Все последние дни она вставала рано, готовила завтрак и провожала сына так же, как много лет назад мужа. Тогда он был еще не ведущим инженером, а молодым помощником машиниста.

Какая-то смутная тревога не оставляла ее, и поэтому, когда юношеский голос сбивчиво стал объяснять, что ему необходимо срочно поговорить с диспетчером Сортировочной, Елена Сергеевна решила нарушить правила и дать разговор вне очереди.

— Хорошо, — сказала она. — Сейчас приму заказ. Вы как оплачивать будете? В кредит, по талону?

— У меня нет талона!

— Вы говорите с квартиры?

— Нет.

— Тогда предоставить разговор в кредит не могу, — вздохнула Селезнева.

— Какой кредит!.. Товарищ погибает!..

Парень на том конце провода чуть не плакал.

Начальник разъезда «38-й километр» зябко поежился, прислушался.

— Не слыхать еще…

Они стояли с дежурным у слабо освещенной фонарем железнодорожной стрелки. Ответвление от главного пути вело к тупику, возвышавшемуся над глубоким рвом.

Легкая дрожь прошла по рельсам. Вдали у поворота дороги показался слабый, колеблющийся свет.

— Тебя Олег зовут?

— Да.

— Хорошее имя. Олег, Олежка… А меня Люся. Ты тоже здесь зайцем?

Она разговаривала вполне нормально, и я осмелел.

— Зайчиха — это ты, — сказал я и отхлебнул из стаканчика. — А я потомственный почетный железнодорожник.

— Звучит. А точнее?

Неожиданно для себя я произнес:

— Техник, — и сам удивился.

— Техник?

Люся недоверчиво оглядела меня.

— Практикант, — на всякий случай добавил я.

— Вот как… Сколько же тебе лет?

И опять я, к собственному удивлению, произнес:

— Семнадцать. Скоро восемнадцать будет. Шестого июня.

— Ты хорошо сохранился!

Она тоже выпила свой колпачок. Щеки у нее порозовели.

— Это у нас наследственное, — сказал я. — У меня отцу никто сорока не дает. Тридцать пять — не больше. Вот на меня его хромосомы и действуют. ДНК.

Люся усмехнулась.

— Коллективно читаете в обеденный перерыв журнал «Науку и жизнь»?

«Науку и жизнь» я не читал, а о хромосомах и ДНК слышал на лекции о наследственности в Доме санитарного просвещения.

— Читаем, — сказал я. — А как же! Ты разве не читаешь?

— Регулярно.

— Это заметно, — сказал я. — У тебя жизнь по науке. Полный набор жизненно необходимых предметов в болгарской сумке. Включая медицинский спирт.

Люся пожала плечами.

— Нечему удивляться. Я учусь в медицинском училище.

— Где?.. В нашем городе нет медицинского училища.

— Я не живу в вашем городе. Я была там всего один день, проездом.

— Да здравствует медицина! — сказал я. — Уважаю эту науку. Самая теплая наука на свете…

Неосвещенный состав не был виден, и казалось, луч света, обращенный назад, сам по себе непостижимым образом стремительно приближается к разъезду.

Рельсы гудели вибрируя.

— Пора! — дежурный взялся за рукоятку стрелки. — Сейчас мигом в укрытие!

Начальник разъезда послушно кивнул. Глухо щелкнули переводимые стрелки.

— Беги!

Две темные фигуры метнулись от стрелки, перемахнули через пути и упали в глубокую канаву по другую сторону тупика.

Грохот мчащегося состава был уже совсем рядом.

— Стой! — раздался истошный крик. — Стой! Отставить!!!

— Что такое? — поднял голову начальник разъезда.

От здания станции бежал кто-то, размахивая фонарем.

— Челове-ек та-ам!!

Начальник разъезда вздрогнул. Между ними и стрелкой лежал путь, по которому через мгновение промчатся тепловозы.

Он хотел вскочить, броситься к стрелке, но ноги его не послушались. Чувство, которое было сильнее его порыва, придавило тело к земле.

Он прижался лицом к густо политой мазутом щебенке. Сейчас раздастся грохот, и он заглушит слабый крик человека…

Даже на расстоянии он почувствовал жар поравнявшихся с ним тепловозов.

Но грохота не последовало. Шум состава постепенно стихал. Начальник разъезда осторожно поднял голову.

Он лежал один. Дежурного рядом не было.

Ничего не понимая, начальник разъезда встал. В полосе света у стрелки стоял дежурный.

— Ты!.. — голос начальника сорвался. — Жив?!

Дежурный не ответил. Он смотрел вслед сцепке.

— Видал? — спросил он.

— Слушай… — пробормотал начальник. — Я хотел…

— Двое их там, — перебил дежурный. — Парень и девушка… Руками машут…

За окном замелькали светофоры, фонари. Из темноты выскочило здание небольшой станции.

Плохо освещенный перрон был пуст. Только какой-то человек с фонарем бежал вдоль пути.

У железнодорожной стрелки стоял еще один человек. Он смотрел вслед сцепке.

Олег помахал ему рукой.

— Слушай, Люся, — сказал он. — Почему есть медсестры, а нет медбратьев? Я бы охотно стал медбратом!

— Перестань пить кофе, — сердито сказала девушка и забрала стаканчик. — Лучше придумай, как остановить эту машину! Слышишь, практикант?

— Остановим, — сказал Олег. — Не таких останавливали!

— Тогда что ты ждешь? Останови!

— В два счета…

В самом деле, чего ждать? Ведь какая-то из этих кнопок на щите должна останавливать локомотив. Только какая?

— В два счета… — повторил Олег.

И запнулся.

Он смотрел на панель. Прямо перед ним была кнопка и возле нее надпись:

«Запуск 2-й секции».

— Что с тобой? — спросила Люся.

Он не ответил. У него просто сердце замерло. А голова сразу стала ясной. Он смотрел на кнопку на панели.

«ЗАПУСК 2-й СЕКЦИИ…»

Как же он не видел этого раньше? Ведь столько раз смотрел на щит. Смотрел и не видел!

— Почему ты молчишь? Тебе плохо?

— Закрой глаза, — сказал Олег, — и считай до десяти!

— Это зачем?!

— Считай!

Голос у него был такой, что Люся послушалась. Она честно закрыла глаза и начала считать. Олег подождал, пока она сказала: «Десять!», и изо всех сил нажал кнопку.

Кнопка поддалась. Он осторожно отпустил ее и замер.

Но ничего не изменилось. Просто ничего не произошло.