Сергей Гомонов - Режим бога (Последний шаг)

Флайер поджидал их на мосту, куда они за несколько минут домчались на моторке. Внутри Марчелло предложил Кваю посетить душевую и переодеться ради появления в обществе, но фаустянин в раздражении отмахнулся:

— Я и сам моюсь и стираю одежду каждый день! Что, вы скажете, будто я…

Блондин указал на перепачканные глиной штаны:

— Но вы же немного повеселились с Джо, как я понимаю…

Джоконда тем временем уединилась в своей кабинке и вызвала на связь Фреда Калиостро.

— Квай согласился, — сказала она шефу, едва тот возник перед глазами. — Мы везем его в Москву.

— Понятно. У нас плохие новости, Джо.

— Что случилось, синьор?!

— Я не хотел тебя расстраивать, но, видимо, выяснить все быстро нам не удастся. Пропали почти все материалы по этому делу. Их попросту уничтожили.

Она невольно коснулась пальцами виска и что есть силы прикусила губу.

— Риккардо занялся этим, девочка, — гораздо мягче добавил Фред, утешая. — Я тоже не сижу сиднем. Но пока — ничего… Вот так… Прилетай, потребуется и твоя помощь…

— Конечно, синьор… Все в порядке, я просто не…

— Ну прекрати лицедействовать, Джо! Всё! Хочешь — закричи, хочешь — что-нибудь разбей. Не нужно притворяться.

— Я… я потом… — она отвернулась, чтобы скрыть слезы, но изображение переместилось вслед за нею, ведь это была всего лишь голографическая проекция.

— А теперь то, что перетянет чашу весов. Мы нашли Омегу.

И краем глаза Джоконда заметила, как за полупрозрачной пластиковой дверцей кабины мелькнул чей-то отпрянувший силуэт.

3. Параллакс жертвы

Полмиллиона лет назад из гигантского облака ледяных обломков, окружавших систему звезды, обогревавшей Тийро и соседние планеты, по какой-то неведомой ошибке гравитации вырвалась глыба из смерзшейся воды и газов. Никому не видимая, никому не нужная, преодолевала она космическую пустоту, держа путь к солнцу.

И вот, миновав широкий пояс камней за пределами орбиты последнего планетоида, глыба начала слабо светиться. Позади нее все удлинялся и удлинялся призрачный шлейф.

Но и поныне жители маленького населенного мира даже не догадывались о крадущейся к ним смерти…

Мэтр Сабати поднял голову и неприветливо взглянул на переминавшуюся с ноги на ногу обозревательницу спортивной полосы. Как же все они ему надоели, Протоний их покарай!

— Ну хорошо, идите в мой кабинет, — буркнул он наконец.

Пепти тряхнула головой и на цыпочках заскочила за дверь. Старик-замред дописал фразу, посидел, перечитывая статью, а потом поковылял следом за журналисткой.

Немигающие красноватые глазки впились в Пепти, и она испытала слабость, как будто кровь отлила от всех мышц и органов. Девушка едва сдержала зевок и лишь чудом не закрыла сонные глаза.

— Что вы хотели? — монотонно спросил Сабати.

— Я… должна… кое-что сообщить… вам… По поручению… господина… Форгоса…

Сабати вздернул седые кустистые брови:

— Вы?!

— Да… Это… важно… — Пепти по-совиному моргнула, и взгляд ее окончательно остекленел.

— Ну, говорите тогда… — с недоверием разрешил замред.

И Пепти рассказала о разговоре между Сотисом и Гэгэусом, который исхитрилась подслушать в приемной, по секретарскому селектору. «Мамуля» Окити попросила её присмотреть за кабинетом, а сама ринулась на подземную парковку — что-то произошло с автомобилем шефа.

Убедившись, что секретарша не вернется в ближайшие минуты, спортобозревательница аккуратно включила селектор, поставив звук на минимум слышимости.

— Они обсуждали вашу статью, мэтр. Ту, в номере прошлого месяца. Кажется, Гэгэус ему поверил, а…

— Достаточно. Я все уяснил, Иссет. Не надо повторять одно и то же по сто раз.

Пепти взглянула на него исподлобья и едва удержалась от грубости, на которую всем своим видом и поведением вынуждал ее этот ветхий старикан. Надо же, подумалось ей, высохший плевок, а что-то еще запоминает!

— Ступайте. В другой раз советовал бы вам собирать сведения более тщательно.

— Да я…

— Ступайте! — прикрикнул он и, дождавшись, когда она в раздражении покинет кабинет, сладостно проглотил свежую силу, улыбнулся, встрепенулся, приободрился и, озабоченный новостями, набрал номер директора. — Добрый вечер, господин Форгос!

— Добрый вечер, мэтр Сабати.

— Только что одна наша журналистка передала мне серьезные сведения — говорит, что сделала это по вашему поручению…

— А, Иссет! — легко рассмеялся Форгос. — И что она там разнюхала?

— И я могу рассказать вам это по телефону? — с удивлением переспросил «нянька».

— Конечно, мэтр, какая безделица! Говорите. Говорите-говорите. Видели бы вы, что творится в администрации!

Сабати оторопел. Когда все воротилы рвут на себе последние волосы, читая политические сводки, Форгос ёрничает и отпускает неуместные шуточки… Замред не ожидал такого от мэра. Или это индивидуальная реакция психики на стресс? Как бы там ни было, старик пересказал ему историю, поведанную Пепти.

— Интересно, — помолчав, заметил директор. — Гэгэус… Славно. От него я ожидал поступка меньше всего. Сюрприз. Что ж, мэтр Сабати, к вам у меня будет одна только просьба: поощрите вашу журналистку и продолжайте наблюдать с ее помощью за Сотисом и вашим начальником. Да, и пусть то, что вы узнали и узнаете еще, останется между нами троими.

— Я все понял! — кивая, заверил Сабати, как будто Форгос мог его увидеть… А впрочем — мог. В самом деле — мог.

— Ну, Святой Доэтерий вам навстречу, мэтр!

Голос директора звучал на удивление жизнерадостно. Замред еще долго таращился на динамик гудевшей «отбой» трубки и пытался сообразить, какое впечатление произвел его доклад на самом деле.

Гэгэус ехал в Тайный Кийар с очень нехорошим предчувствием. Но деваться было некуда: мэр вызвал его прямо к себе в кабинет.

Жителей восточной части города здесь, мягко говоря, не жаловали. Раскаленную от жара машину главного редактора остановили еще при въезде на главное шоссе и тщательно досмотрели. Гэгэус испытывал подобное не впервые, но привычка отчего-то никак не вырабатывалась — может быть, оттого, что эти черные и до зубов вооруженные парни из пустыни таили в себе что-то зловещее? Простому горожанину при взгляде на них неминуемо казалось: вот сейчас они сделают с ним все, что взбредет в их перегретые головы, пристрелят, обчистят, зароют, машину взорвут — и поминай, как звали. Всё! Никто ничего не узнает, а и узнал бы, так не пикнул.