Арахна(Большая книга рассказов о пауках) - Антология

— Господи, он словно рыл себе нору головой. Берись за ногу, давай вытащим его.

Двое мужчин стиснули по лодыжке и рванули на себя. Когда все тело очутилось на поверхности, быстро выяснилось, что оно мертвее мертвого. Убийца бульдозерным ковшом вгрызся в грунт, содрав с лица мясо аж до кости, точно наждачкой, и набив рог твердым сухим компостом.

— Очередной гребаный псих, нажравшийся метамфетамина, — буркнул Джексон, отворачиваясь. — И из-за такого дерьма я пропустил последний тайм?

Следующим утром они с Дули потели под хрипатым кондиционером в их офисе в Калле Очо, пытаясь сосредоточиться на стопке форм майамского департамента полиции, требующих немедленного заполнения.

— В этом нет смысла, — жаловался Дули. — Парня знали все соседи. Он в жизни не баловался наркотиками, регулярно посещал церковь, на общественных началах выступал ресторанным критиком в местной газете — и вдруг принялся поедать собачье дерьмо и листья? Отчего человек может настолько спятить?

— Ты не учитываешь жару. И как насчет того факта, что люди вокруг то и дело слетают с катушек? Ты достаточно долго работаешь, чтобы знать, что ничего из того, с чем мы имеем дело, не имеет смысла. Помнишь, на прошлой неделе проповедник-баптист, который решил, что умеет летать, ну тот, который сиганул с крыши небоскреба AT&T[44]? Парня считали совершенно нормальным, только вот медикам пришлось соскребать его с тротуара щипцами для барбекю. Так что — кто знает?

— М-да. Происходит что-то странное, и не только из-за этого пекла. — Дули смахнул с экрана компьютера мелкую водяную пыль, рассыпаемую кондиционером. — Ага, только что поступил еще один вызов.

Они прибыли к ресторанчику «Сан-Пауло» на Третьей улице как раз вовремя, чтобы обнаружить владельца кафешки, коротышку-кубинца по имени Хасинто, стоящим посреди своей основательно разгромленной дешевой закусочной и лупцующего клиента алюминиевым стулом. Джексон знал Хасинто. Полицейский иногда обедал здесь, хотя еда и была кошмарной.

— Какого дьявола тут происходит, Хасинто? — спросил он. — Что ты сделал этому парню, отравил его?

— Он уплетал ленч и вдруг свихнулся, — объяснил Хасинто, с видимым облегчением опустив стул. — Сунул лапы в садок для рыбы и принялся скусывать головы моим лангустам.

— О’кей, теперь им займемся мы, — заявил Дули и вытащил из кобуры пистолет.

— Эй, Дэн, не принимай все так близко к сердцу, — одернул напарника Джексон. — На хрена тебе чертова писанина? Попытайся сделать ему устное предупреждение, прежде чем решишь снести парню его пустую голову.

Перед ними хлюпал носом, выдувая из ноздрей пузыри и раскачиваясь взад и вперед, тощий молодой азиат с красными глазами, в разорванной белой футболке, одной черной кроссовке и с измазанными кровью щеками — видно, поцарапался об острые панцири покусанных ракообразных. Каждые три секунды он вскрикивал, как голодная чайка.

— Ну, этот определенно обкурился, — сказал Джексон.

— Нет, — мотнул головой Хасинто, — я его знаю, мистер Юань славный парень, он школьный учитель, вот уже пять лет воспитывает моего оболтуса.

Джексон прищурился и наклонил голову к плечу, пытаясь сопоставить истекающего пеной, вопящего психа с характеристикой, данной Хасинто. Эта проблема все еще занимала его, когда мистер Юань бросился к ним. Джексон и Дули выхватили оружие, готовые дать по предупредительному выстрелу, но учитель вскочил на прилавок, воспарив над головами копов, и ринулся башкой вперед сквозь звуконепроницаемое витринное стекло ресторанчика.

— Чтоб меня! — выдохнул Джексон и кинулся по еще звенящим осколкам к пятачку, на который приземлилось окровавленное тело. — Какого дьявола у нас тут творится?

— Ты же сам говорил, когда становится жарковато, этот город сходит с ума, — откликнулся Дули.

— Вызывай медиков, я к этому парню и пальцем не притронусь. — Опустившийся на колени Джексон попытался запихать вылезшую из штанов рубашку обратно, но в последнее время он сильно поправился. — Я уже слишком стар для такого дерьма. Мне и без того приходится проводить дни, сидя в машине, в которой воняет хуже, чем в пропотевшем резиновом сапоге, и покупать тухлую жратву у уличных торговцев с именами, от которых язык сломаешь. Вон, полиция Саус-Бич набирает новых сотрудников. Хорошие деньги сулят. Почему бы мне не выхлопотать себе местечко у них? Черт меня побери, куда проще разнимать дерущихся или трахающихся на задворках баров гомиков, чем торчать тут в качестве борца с местными чокнутыми вредителями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Может, это только временный всплеск, — сказал Дули. — Скоро пойдет на убыль.

Черта с два. Через несколько дней дела стали гораздо хуже.

— Хочешь знать, сколько психов мы повидали за последние две недели? — спросил Джексон, швырнув остатки хот-дога в ближайшую урну. Полицейские шли к Гонконг-Центру. Температура воздуха достигла рекордных высот. Больше недели прошло с момента самоубийства мистера Юаня в забегаловке на Третьей. — Сто семь рапортов об угрожающем жизни поведении, десять случаев со смертельным исходом, и все между Бэйшор-драйв и Ай-девяносто пять. Одна женщина на Додж-Айланде прогрызла дырку в горле своего муженька, оседлала его труп и сидела, пока ее не стащила бригада врачей. А недавно на Бетховен-стрит нашли голого старикашку, сломавшего себе шею в попытке лизнуть собственные яйца.

— Да, дело не только в жаре. Кажется, я начинаю видеть здесь систему, — заявил Дули, с отвращением наблюдая, как его партнер, громко причмокивая, всасывает в себя остатки прилипшей к желтым от никотина пальцам горчицы. — Посмотри-ка сюда. — Он вытащил из заднего кармана сложенный газетный лист и развернул его. — Знаешь, прежде чем я, так сказать, вступил в ряды, я учился на натуралиста.

— В смысле — шастал повсюду в чем мать родила?

— Так поступают натуристы, они же нудисты, Мэт. Я изучал исчезающие виды насекомых. А вот что напечатали вчера в местной прессе. Какой-то парень заперся в своей квартире, разрисовал все тело черными и оранжевыми полосами, обмотался клейкой лентой и задохнулся, пытаясь высвободиться. Врач сказал, что, умирая, он издавал очень странный скрип.

— Что ты такое несешь?!

— Ладно-ладно, я понимаю, как это звучит. — Дули вскинул руки и глубоко вздохнул. — Есть такой редкий жук, почти вымерший, называется вроде горная цикада. Он черно-оранжевый. Восемь лет проводит в стадии личинки, а когда появляется из кокона, издает серию пронзительных щелчков.

— Ты утверждаешь, что тот тип возомнил себя чертовой цикадой?

Дули потупился:

— Просто заметкой навеяло, вот и все.

— Послушай-ка мой совет и оставь все это детективам, — заявил Джексон. — Мы здесь для того, чтобы подчищать дерьмо, причем в буквальном смысле, — почти все, кого нас вызывали брать, успевали, кокнув кого-нибудь, навалить кучу посреди улицы. Если ты видишь тут один почерк — флаг тебе в руки. Только я вот что скажу: нужно тебе кого-то прикончить — валяй, только, бога ради, не забывай при этом про чертов сортир.

— Может, все не так уж и скверно, — сказал Дули. — Мне нужно посоветоваться кое с кем.

— Ладно, но не забудь, что я сказал, — это не наша проблема. Пусть другие отделы разгребают свое дерьмо.

— Не беспокойся, этот парень не сыскарь, он буддист.

«М-да, похоже, неприятностей Дули не оберется», — подумал Джексон, принимая очередной вызов и следя за уходящим напарником.

А Дули отправился к Джиму Пентекосту. Когда-то они учились вместе, но дальнейшая карьера развела их в разные стороны. Сейчас Пентекост возглавлял буддийский центр, руководя им из своего стильного домика на Саус-Бич. Длинные волосы и расшитый бисером восточный халат придавали ему внешность неохиппи, но преподавал он философию Нью-Эйджа, которую даже хиппи сочли бы экстремальной. Пентекост тепло прижал Дули к широкой груди.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Много воды утекло, приятель, — сказал он, схватил копа за руку и потащил в прохладу дома. — Хотелось бы мне думать, что ты заглянул просто по дружбе, но, полагаю, ты тут по делу?