Совы во льдах: Как спасали самого большого филина в мире - Джонатан Слат

под лед. Я встал, чтобы получше разглядеть происходящее, но увидел только открытую рану тихой, стремительной воды. Я представил себе косулю: она где-то там, подо льдом, во мраке. Вдох – и вода заполняет ее легкие. И вот уже очередная жертва Самарги безмятежно плывет в сторону моря – зима и деревенские собаки уже не имеют значения. Заметив мое движение, лайка повернулась ко мне, ее прижатые уши и дрожащая морда выражали вопрос. Поняв, что перед ней незнакомец, она вновь переключила внимание на промоину во льду и, обнюхав ее, припустила назад в сторону устья.

Я вернулся в свою нору под деревом, ошеломленный тихим коварством этих мест. Здесь, на Самарге, существование по-прежнему протекало по принципу первобытной дихотомии: сытый или голодный, теплый или холодный, живой или мертвый. Малейшего отклонения достаточно, чтобы качнуть весы и перейти из одного состояния в другое. Местный рыбак тонет только потому, что выбрал неудачное место для рыбалки. Косуля ускользает от хищника только для того, чтобы погибнуть, допустив оплошность. Черта между жизнью и смертью измеряется здесь толщиной льда на реке.

Слабое дрожание воздуха отвлекло меня от этих мыслей. Я подался вперед и снял шапку, чтобы лучше слышать. После продолжительного затишья я услышал тот же звук: далекие приглушенные вибрации. Неужели рыбный филин? Должно быть, он далеко-далеко, где-то в долине реки Сохатки, и я смог уловить только одну-две ноты, а не четыре, как ожидал. Мои представления о звуках, которые издает рыбный филин, ограничивались хриплыми подражаниями в исполнении Авдеюка и Сурмача, правдоподобность которых было сложно оценить, не имея возможности сравнить их с оригиналом. То, что я слышал теперь, ни на что не походило. Может, это одинокий рыбный филин, а не пара? Или обыкновенный филин, а не рыбный? Но у этих сов голоса были выше, чем те, что я слышал, и они не пели дуэтом{30}. Звук повторялся снова и снова с интервалом в несколько минут, пока происходил постепенный, почти неуловимый переход между днем и ночью. С наступлением темноты уханье прекратилось.

Донесшееся с низовий реки волнообразное пронзительное завывание мотора сообщило мне, что возвращается Сергей, и вскоре показался снегоход, который освещал путь бледным лучом единственного фонаря.

– Ну что? – ликуя спросил Сергей, когда я вышел ему навстречу. – Ты слышал их?

Я неуверенно сказал, что вроде слышал, но только одну птицу. Он помотал головой:

– Их было две, дуэт! Просто у самки голос еще ниже, чем у самца, и от того хуже слышен, вот ты, наверное, и пропустил.

У Сергея был очень чуткий слух: он уверенно различал доносившиеся издалека дуэты, тогда как я улавливал лишь высокое, с присвистом уханье самца. Впоследствии, даже когда я не сомневался, что птица всего одна, мы подкрадывались поближе, и только после этого я мог расслышать самку. Рыбные филины – оседлые птицы{31}, они не покидают своих мест ни в летний зной, ни в зимнюю стужу, так что, если мы слышали дуэт, это означало, что пара здешняя. Эти птицы – настоящие долгожители{32}: известны случаи, когда в дикой природе рыбные филины достигали возраста 25 лет и старше, поэтому поющая пара, скорее всего, из года в год находилась на одном и том же месте. Но если раздававшиеся крики принадлежали одной птице, то это мог быть одинокий самец, подыскивающий себе территорию или пару. И окажись, что именно такого мы слышали сегодня, никакой уверенности, что он будет здесь на следующий день и уж тем более через несколько лет, быть не могло. Для изучения популяции нам требовались постоянные пары: птицы, которых мы могли бы отслеживать.

Я рассказал Сергею о косуле и лайке.

Он сплюнул и скептически покачал головой.

– Я проходил мимо этой собаки! И встретил ее хозяина, который рыбачил ниже по реке. Он сказал, что только сегодня его упряжка собак убила пять косуль и трех оленей! Жалуется, что городские толстосумы всю зиму летают в Агзу охотиться на оленей, отчего, мол, и лес опустел. А между тем оставленная им без присмотра собака загнала одно из животных под лед!

В Агзу мы возвращались молча.

Вечером мы опять принимали гостей, но на этот раз их было меньше, чем в предыдущие дни. Среди прочих к нам заглянул и Лёша, очкастый охотник, который, как и два дня назад, опять был потрясен, узнав, что я американец. Он совсем забыл, что уже беседовал со мною раньше, и доверительно сообщил, что его запой длится дней десять-двенадцать.

– Два дня назад он говорил то же самое, – прошептал я одному из деревенских старожилов, небритому русскому в хаки.

Тот рассмеялся в ответ:

– Лёша уже неделю повторяет, что пьет «десять-двенадцать дней»! Трудно сказать, сколько на самом деле он в запое.

Я вышел из избы, чтобы немного проветриться. Небритый старожил присоединился ко мне и закурил сигарету. Он стоял совсем рядом, плечом к плечу на узкой тропинке, ведущей к дощатой уборной, и чуть заметно покачивался в темноте из-за выпитой водки и неровного снега под ногами. Он стал рассказывать мне про годы жизни в Агзу: про то, как еще в молодости приехал в эти дикие края и как остался здесь навсегда, потому что уже не представлял для себя другой жизни. Ясное небо было усыпано звездами, сквозь непрерывное гудение работающего рядом дизельного генератора периодически доносились завывания деревенских собак. Пока он говорил, послышалось какое-то непонятное шипение, и я с изумлением увидел, что он расстегнул ширинку и справляет нужду всего в паре шагов от меня: он упер одну руку в бок, а другой с зажатой между пальцев сигаретой скреб себе шею, все это время продолжая рассказ о своей любви к Самарге.

5

Вниз по реке

Наша экспедиция проработала в окрестностях Агзу почти две недели – сначала в ожидании моего прибытия, потом в моей компании. Мы могли бы и дальше обследовать район, но, сославшись на удовлетворительные результаты поисков, таяние реки и свою перегруженную печень, Сергей дал команду сниматься с места. Еще до моего приезда группа познакомилась и даже померилась силами в армрестлинге с жившим примерно в 40 километрах к югу от Агзу, в местечке под названием Вознесеновка, охотником по фамилии Чепелев, и он пригласил нас пожить у него, пока мы будем обследовать тот район. Сергей надеялся, что там, куда мы направляемся, нас ждет более спокойная обстановка. Я покидал Агзу на пятый день, хотя вполне мог с пользой провести время на реке Сохатке и поискать гнездовое дерево рыбных филинов, которых мы там обнаружили. Но само по себе присутствие птиц еще не означало, что нам удастся найти гнездо. В отличие от большинства пернатых{33} дальневосточный рыбный филин выводит потомство только раз в два года, при этом выводок обычно состоит из одного, реже двух птенцов. На другом берегу моря, в Японии, рыбные филины размножаются ежегодно и чаще всего выводят по два птенца.

Причины различий в темпах размножения до конца неясны, но я уверен, что это напрямую связано с количеством рыбы в реках, где филины добывают себе пищу. В Японии, где полного исчезновения рыбных филинов едва удалось избежать{34} благодаря согласованным действиям правительства и серьезным финансовым вливаниям, проводят искусственное зарыбление прудов, из которых кормится почти четверть популяции. Это означает, что японские филины лучше питаются и, следовательно, лучше физически приспособлены к репродукции. В России же пара отдает все силы единственному птенцу{35}, который после появления на свет нередко остается под родительской опекой в течение рекордного для пернатых срока – от 14 до 18 месяцев – и лишь после этого отправляется на поиски собственной территории. Не в пример им юный виргинский филин в Северной Америке{36} – карлик, чей вес втрое меньше взрослого рыбного филина, – готов отправиться на поиски своей территории начиная с четырехмесячного возраста.

Но простого подтверждения присутствия пары на определенном участке уже было достаточно для достижения цели нашей экспедиции, которая заключалась в том, чтобы обозначить участки обитания рыбных филинов на Самарге и тем самым предупредить вырубку леса. Я понимал, почему Сергей так торопится: я пробыл в Агзу всего несколько дней, но моим коллегам целых две недели приходилось выдерживать гостеприимство местных жителей. Мы должны были отправиться на юг, как только соберем сани.

На сборы у нас ушло несколько часов. Толя тщательно упаковал все съестные