Карен Прайор - Несущие ветер

Дрессировку дельфина для превращения его в домашнее животное мы начали с Кеики, демонстрируя его в Театре Океанической Науки. Он, казалось, прекрасно подходил для того, чтобы служить связным между аквалангистом и судном – доставлять нужные инструменты, записки и тому подобное. Подниматься со дна за чем-то, что осталось на катере, всегда очень досадно, и дельфин-посыльный мог бы тут весьма пригодиться. А когда сидишь в катере, то сообщить аквалангистам, что надо перебраться на другое место или пора обедать, можно, только послав за ними еще одного аквалангиста. Вот его-то и мог бы заменить дельфин.

Мы начали с того, что давали Кеики переносить во рту небольшие предметы – гаечный ключ, фонарик и т. п., – от одного дрессировщика к другому на поверхности воды. Вскоре выяснилось, что прикосновение металла к зубам нравится дельфинам не больше, чем людям – Кеики повадился ронять инструменты. Справиться с этой трудностью было просто – не строгостью, а привязывая к металлическим инструментам веревочные петли или складывая их в сетку и уже потом отдавая Кеики.

Когда Кеики научился носить поноску, мы включили в представление аквалангиста, который опускался на дно с аппаратом для подводного бурения и делал вид, будто его налаживает. Я написала лекцию, строившуюся исключительно вокруг аквалангиста и посвященную проблемам и выгодам работы под водой, а также перспективам освоения морских глубин. О дельфинах мы не упоминали ни словом. Зрители сами мало-помалу осознавали, что аквалангист с полной непринужденностью пользуется помощью животного. Он вытаскивал пластмассовую дощечку, писал на ней (писать под водой можно обыкновенным цветным карандашом), стучал по своему баллону, протягивал дощечку через плечо, даже не оглядываясь, и дельфин несся к нему, хватал дощечку, подплывал к дрессировщику, отдавал дощечку, брал требуемый инструмент и опускал его в руку аквалангиста. Иногда аквалангист подзывал дельфина, крутя детскую трещотку, и просил помочь ему, например потянуть трос. Ну, и конечно, он мог отослать на поверхность инструменты, которые больше не были ему нужны. А позже нам удалось обучить Кеики упираться носом в прокладку под баллонами и везти аквалангиста к борту, заменяя подвесной мотор в одну дельфинью силу.

Номер получился очень интересный, и было приятно слушать нарастающий шумок на трибунах по мере того, как все большая часть зрителей под безмятежные рассуждения лектора о поэтапном погружении, плавучести, сопротивлении воды и прочем начинала осознавать, чем занимается дельфин. Мы же, дрессировщики, изнывали от желания попробовать Кеики в открытом море.

После потери Поно и Каи мы с Кеном Норрисом решили, что каждый дельфин, которого предстоит выпустить в море, должен быть снабжен какой-нибудь постоянной меткой, чтобы его можно было узнать, если он уплывет и присоединится к дикому стаду. Ученые разработали разные метки для китов и дельфинов – например, пластмассовые ленты на маленьком гарпуне, который втыкается в кожу животного. Но все эти метки держатся недолго и все они причиняют животному неудобства.

Биолог, работавший в управлении охоты и рыболовства штата, в случайном разговоре пожаловался мне сколько у него хлопот с летним меченьем оленей – животное надо отловить, пробить ему дырку в ухе и вставить в нее двустороннюю пластмассовую метку. Метки эти были яркими, практически вечными и имели на обеих сторонах четкие номера. Я решила, что мы могли бы прикрепить такую метку к спинному плавнику дельфина, который у верхнего своего конца немногим толще оленьего уха. К тому же плавник относительно малочувствителен. Прокалывание, конечно, будет болезненным, но не больше того, что чувствуют женщины, когда прокалывают себе уши для серег – терпеть можно и боль быстро проходит. И ведь именно спинной плавник плывущего дельфина чаще всего виден над водой. Мы заказали несколько оленьих меток и приготовились испробовать их на нашем верном Кеики.

Океанический институт как раз собирался установить двухместную подводную камеру недалеко от берега. Вот тут-то у Кеики и будет шанс продемонстрировать свои возможности, как помощника аквалангиста в открытом море. Внезапно выяснилось, что они закончили все приготовления раньше планируемого срока, захватив нас, дельфинщиков, врасплох. Как-то вечером Тэп прибежал домой поужинать, схватил свой акваланг и вне себя от радостного волнения отправился провести ночь в камере. (Я записала в дневнике: «Уж что-что, а мальчишеская романтика всегда выводит из себя любую нормальную женщину!») На следующий день мы забрали Кеики из Театра Океанической Науки, отнесли его на носилках в дрессировочный отдел, пробили дырку в его спинном плавнике и вставили в нее метку.

Потом мы пустили Кеики в бассейн посмотреть, свободно ли поворачивается метка в плавнике, когда он плывет. Метка ничему не мешала и выглядела даже щегольски. Крови почти не было, и Кеики как будто не испытывал ни боли, ни неудобств, хотя, несомненно, чувствовал метку. Едва я подошла к борту и опустила руку в воду, чтобы его погладить, он подплыл и положил спинной плавник мне на ладонь: «Карен, посмотри, у меня в плавнике, кажется, что-то застряло!» Я, разумеется, могла только потрогать метку, чтобы показать ему, что понимаю причину его тревоги, а потом сочувственно его похлопала. По-моему, он понял, так как с этой минуты перестал обращать на метку внимание и никогда больше не просил, чтобы ее сняли.

Мы уложили Кеики на носилки, отнесли на берег, поместили в моторку и отправились к месту погружения, где у баржи, подававшей в камеру воздух, его ожидала клетка Каи. Пет Куили надел акваланг и нырнул, чтобы занять позицию дрессировщика на дне, а я заняла позицию в моторке, как дрессировщик на поверхности. Меня тревожило, что Кеики будет тесно в клетке – ведь он был много крупнее Каи, но он вертелся в ней, точно угорь, без всяких затруднений.

Мы открыли дверцу и минут пять-десять поощряли Кеики за то, что он вплывал в клетку и выплывал из нее. С этой конкретной клеткой он знаком не был, но мы не ожидали никаких сложностей – и оказались правы.

Затем Пет, Кеики и я принялись за работу: записки и инструменты отсылались вверх и вниз, из лодки к камере, от камеры к лодке, от одного аквалангиста к другому. Кеики переполняла дельфинячья радость – он прыгал, кувыркался и носился вокруг нас, как счастливый пес, которого взяли погулять в лес.

В воде работало довольно много аквалангистов, в том числе фотограф и кинооператор, которые ужасно интересовали Кеики. Ему нравилось подплывать к ним и заглядывать в объектив – особенно киноаппарата, который жужжал. Пет раздал всем аквалангистам и исследователям в камере по нескольку рыбешек: ведь когда вам доставляют записку или инструмент, посыльному положено давать «на чай». Мы обнаружили, что можно написать записку определенному аквалангисту, и Кеики будет таскать ее от одного к другому, пока не найдется желающий обменять ее на рыбку. Выяснилось также, что Кеики сразу же начал слушаться указывающего пальца. Чтобы отправить его к камере или на поверхность ко мне, Пету достаточно было ткнуть пальцем в нужном направлении. Это было интересно потому, что речь шла об идее, которую животные обычно улавливают далеко не сразу: «Двигайся от указывающей руки!» Надо затратить много труда, чтобы собака поняла, что протянутый палец означает команду бежать в этом направлении.