История одного филина - Иштван Фекете

Но сейчас ручей можно без труда перейти.

Осторожно выбирая каждый шаг, полковник вскарабкался на противоположный берег. Со старого бука за ним настороженно следил сарыч, завидя его, полковник остановился и замер, выжидая, пока сарыч не улетит по своей воле: ведь если в конце просеки прячется какой-нибудь зверь, то хлопки сарычевых крыльев наверняка вспугнут его.

Сарыч, словно узнав мысли полковника, плавно снялся с дерева и, выписывая круги, ушел в поднебесье.

«Вот и отлично», — удовлетворенно кивнул полковник и все так же медленно и осторожно добрался до места, где пересекались две просеки. Здесь, неподалеку от открытого любым ветрам, потрепанного непогодой кряжистого старого бука он остановился.

«Если бы это старое дерево могло говорить…» — подумал полковник, а взгляд его меж тем скользнул вниз, на плоский камень, где грелась на солнце змея. Змея заметила охотника и выжидательно подняла голову. — Гадюка! — Полковник брезгливо передернулся. Когда-то он служил в Боснии и еще с тех времен помнил встречи с этими опасными тварями.

— Убирайся к дьяволу! — И полковник пытается отшвырнуть змею сапогом, но та, хоть и невелика собой, но переходит в наступление: с шипением поднимает плоскую голову. — Ах, чтоб ты сдохла! — злится охотник, ему не терпится продолжить путь, но змея не уступает дороги. Голова ее мерно покачивается из стороны в сторону, а в глазах — заледенела ненависть. Приходится обойти ее стороной, сердясь полковник наступает на камень, который выворачивается у него из-под ноги и издает негромкий стук.

Полковник делает еще несколько шагов вперед и оказывается на перекрестке двух просек. И тут ему словно скомандовали «нале-во!», полковник резко поворачивает голову влево и… застывает на месте.

Шагах в семидесяти от него стоит козел — да какой! — и настороженно прислушивается.

«Чертова гадюка… — думает полковник, — и еще этот камень стукнул, а козел услышал… он теперь начеку»… Полковник застыл неподвижно и даже глаза чуть прикрыл, но старого козла не проведешь.

— Бе-е! — тревожно блеет он и одним прыжком переносится за кусты.

— Можно поворачивать обратно! — теперь уже говорит вслух расстроенный полковник, и тут ему приходит на ум, что примета была верная: встретил змею, не жди удачи.

Змея лежит на прежнем месте. Правда, агрессивную позу она сменила на более спокойную, свернулась в кольцо, но не спускает глаз с человека, который, судя по всему, уходит…

Полковник, однако, доходит лишь до противоположного угла просеки, там он вешает ружье на шею, достает складной нож и срезает с орехового куста толстый прут метра в два длиною.

— Ну погоди у меня, гадина!

Змея даже и не пыталась скрыться, она неотрывно следила за человеком, хотя следить ей оставалось недолго. Ореховый прут поднялся и резко хлестнул, и у полковника возникло ощущение, будто он хоть в какой-то мере расплатился за грязные делишки, содеянные змеей в библейском раю…

— На том и кончились мои приключения… — так завершил свой рассказ полковник, когда часом позже отчитывался перед аптекарем о результатах охоты. — Не церемонься я с этой проклятой гадюкой — ведь ей все равно бы не прокусить мои брюки — и не вздумай я обходить ее стороной, мне бы и камень под ногу не подвернулся, и тогда я бы наверняка добыл козла…

— Не расстраивайся! — утешил его аптекарь. — Лучше сходи туда завтра на рассвете. Только если снова поедете на машине, остановитесь пониже; на этакую крутизну вам в темноте не подняться — пней много, да и бензином несет за версту, так распугаете всю дичь в округе.

Вскоре к аптеке подъехал Йошка и доложил, что доставил почту.

— Если не возражаешь, я прогляжу, — сказал полковник, — вдруг что-либо срочное…

— Конечно! А я пока сварю кофе.

— Очень кстати.

Аптекарь уже зажег спиртовку и поставил воду, когда полковник обратился к нему:

— Тут и для тебя есть письмо.

Аптекарь кинул взгляд на конверт.

— А-а, от племянника, — протянул он. — Это успеется. Я-то думал, от сына… — И снова принялся колдовать над спиртовкой. — Позавидуешь нашему Пиште, уж он-то с войной разделался!.. Хотя, если быть справедливым, в прошлую и ему досталось немало: два раза ранили…

Полковник просмотрел почту, и к тому времени, как он кончил, закипел кофе.

— Ничего интересного, — сказал полковник и сунул всю пачку обратно в почтовую сумку. — Ну, а что пишет твой племянник?

— Сначала кофе, потом хорошая сигарета, — заявил аптекарь. — А там и письмо прочтем.

Когда собеседники закурили, аптекарь взялся за письмо, но дойдя до середины остановился и встревоженно взглянул на полковника.

— Ну, вот уж не думал…

— Что такое?

— Призвали племянника. Ну, это уж свинство! Ведь Иштван и в первую мировую протрубил три года. Дважды ранен… Вся грудь в наградах… Да и годы у него уже не те. Где же, спрашивается, справедливость?

— Наверное, у него какая-нибудь специальная подготовка?

— Откуда мне знать… служил он в пулеметном расчете, потом минометчиком…

— Вот потому его и призвали!

Аптекарь стал читать дальше, кратко пересказывая прочитанное полковнику.

— Пишет, когда я получу это письмо, он будет уже в Хаймашкере, командиром полубатальона.

— Что ж, чин немалый, но и ответственность тоже немалая…

— Чёрт бы побрал все чины! Жена осталась с двумя детишками… хозяйство большое, все сам поднимал, сам ставил на ноги… — Аптекарь опять уткнулся в письмо и расстроился еще того больше. — Послушай только: «Не скрою, такого удара судьбы я не ожидал, но что поделаешь! Жену, бедняжку, только тем и успокаиваю, что Хаймашкер недалеко от дома, и, может быть, меня назначат инструктором боевой подготовки, а жена делает вид, будто верит и спокойна… Но я-то знаю, что у нее на душе и как она мучается… Во всяком случае первое, что я сделал в сердцах, так это выпустил на волю филина… пусть хоть кто-нибудь да станет свободным в этой стране среди рабства и глупости…»

Аптекарь сложил письмо и влажными глазами взглянул на полковника.

— Это останется между нами, не правда ли? Человек сгоряча написал, в расстроенных чувствах… оно и понятно.

Полковник поднялся и, не тратя слов, молча пожал ему руку.

— Одному богу известно, насколько прав твой племянник…

Когда секретарь управы ушел, агроном Иштван долго еще сидел в конторе, вслушиваясь в тишину, потом осмотрелся по сторонам: так оглядывается вокруг человек, который перед важным жизненным рубежом хочет привести в порядок все свои дела. Надо сообщить в центральное управление, сказать о повестке, ведь хозяйство не бросишь без управляющего. Что же, найдут другого на его место.

Он позвонил на почту и передал телеграмму в