Игорь Акимушкин - С утра до вечера

У известного немецкого дрессировщика Карла Гагенбека, когда он только начинал свое дело и еще плохо знал птичьи повадки, однажды утонули все купленные им дорогие утки. Он пустил их в чан с водой, ненадолго отлучился, пришел — видит: уток нет. Думал, украли, потом посмотрел: все утки лежат на дне. Оказалось, что человек, у которого он их купил, не давал уткам купаться. Перья их стали грязными, слиплись, в воде быстро намокли, и птицы утонули.

Птицам важны не только омовения в воде, но и обязательно в воде чистой, проточной.

До поры до времени природа успевала очищать реки от грязи, которую люди сливали в них. Ведь вода, этот чудо-минерал, сама себя умеет очищать. Но теперь природа не справляется с мутными стоками, которыми города наполняют реки планеты.

Даже в морях вода грязная. Каждые сутки все суда мира выливают в море около четырнадцати тысяч тонн мазута. А одна его тонна растекается тонкой пленкой по двенадцати квадратным километрам поверхности моря! Давно уже все моря и океаны сплошь покрылись бы радужной «корочкой» — на это требуется всего семь лет! — если бы не микроорганизмы, которые разлагают нефть.

Но и они теперь едва справляются с этой задачей: пять миллионов тонн — столько нефти каждый год выливают люди в океаны.

И каждый год погибает от нее около двухсот тысяч морских птиц. Ничего не подозревая, садятся птицы на воду. Нефть склеивает их перья, и птицы умирают.

Загрязнение воды несет гибель всему живому в воде и на суше.

Напрасны будут усилия по охране природы, если все люди всех стран энергично и сознательно не поведут борьбу за чистоту воды.

Итак, с грязными перьями птицы ни летать, ни плавать не могут.

В чем же тут дело?

Тончайшие щетинки пера, так называемые бородки, которые, цепляясь друг за друга микроскопическими крючочками, делают его прочным, без воды слипнутся и сломаются. Но и после купания или если вы взяли, скажем, птицу в руки — поэтому они так этого не любят, — бородки теряют взаимную связь: перо делается рыхлым, растрепанным. Если махать им, воздух оно рассекает не упруго, а мягко, как масло — нож, и поэтому не получается нужного для полета упора, необходимых аэродинамических сил. Но если перо сильно встряхнуть, микрокрючки его «запоров» автоматически войдут в соединение друг с другом, и оно снова станет упругим.

Вот почему, искупавшись и выбравшись на берег, птицы клювом отжимают воду. Отряхиваются — трясут сначала всем телом, потом головой (только совы делают наоборот).

Это совсем не пустое дело — отряхивание.

Сильной встряской птицы не только сбрасывают воду с перьев, но и восстанавливают их структуру, без чего летать не могут.

Мелкие бородки чистых, промытых перьев, цепляясь друг за друга крючочками, снова делают опахало пера упругим и компактным.

Отряхнувшись после купания и приведя перья в надлежащий порядок, утки, гуси и все птицы, у которых есть копчиковая железа, смазывают ее жиром свои перья. Бакланы и тропические их родственники — ангинги после купания еще и сушат хвост и крылья, раскинув их в стороны.

Кожа птиц не то, что кожа зверей: она совершенно сухая. У пеликанов, чтоб лучше летать и плавать, кожа еще наполнена… воздухом и шуршит, как бумага! Игла шприца, говорит Зденек Веселовский, крупный чешский зоолог, с трудом входит в нее. Поэтому уколы заболевшим пеликанам делают в ногу. У млекопитающих каждый волосок снабжен в основании собственной сальной железой, которая смазывает его, чтобы не ломался. У птиц, и то не у всех, есть только одна-единственная такая железа: над хвостом, на копчике. Она окружена обычно щитком из твердых перьев. У зверей каждая шерстинка как бы автоматически смазывается. Птицы же вынуждены это делать сами.

Этот каждодневный ритуал выполняется всегда в строгом порядке (знание его получено с рождения вместе с другими инстинктами). Давят клювом на железу, выжимают из нее, как из тюбика, жировую смазку, берут ее в клюв и натирают сначала перья груди, потом бока, спину, крылья, живот, хвост, ноги (перья на бедрах) и в последнюю очередь голову. Так как до головы достать клювом, естественно, нельзя, ее смазывают, потирая круговыми движениями о спину, либо, сняв когтями жир с клюва, расчесывают ими перья на голове.

Клюв птицы чистят тоже когтями либо о ветки. А тетерев очищает его, втыкая в землю!

Однако не все птицы умащивают свои перья помадой. Некоторые, представьте себе, пудрятся. (Я не шучу!) Взгляните на голубя, когда он купается. Голубь улетит, а лужа покроется матовым легким налетом, словно кто припудрил ее. Голубь же и припудрил! Плескаясь, насыпал с перьев в воду сизый порошок. И когда цапля купается, вода словно сереет от мелкой пыли. Африканские кукушки, принимая ванны, рассыпают даже… красную пудру. После их омовений вода словно алеет кровью. И попугай, если посидит у вас на плече, всю одежду припудрит, как мукой посыплет.

Птиц, у которых копчиковая железа недоразвита (или совсем ее нет: у голубей, страусов и дроф), природа не оставила совсем без косметики, наделив пудреницами. На груди — но бывает, и на животе или спине — спрятаны у них под перьями два пучка очень ломкого пуха. С него сыплются мелкие-мелкие роговые чешуйки (в тысячу раз мельче миллиметра!). Птицы клювом берут этот порошок и посыпают перья.

Цапля без пудры просто погибла бы! Она ловит рыбу, и от рыбьей слизи ее перо слипается. Тогда цапля обильно посыпает его пудрой. Пудра впитывает слизь, и цапля гребнем — зазубренным когтем среднего пальца[2] — счищает с себя мокрую пудру и вместе с ней всю грязь, прилипшую к перьям на голове и шее.

Производя эту хитрую операцию, цапля вытягивает ногу вперед под крылом. Так поступают и голуби и чайки. Певчие птицы или кулики расчесывают перья на голове, вынося ногу вперед над крылом. Есть ли в этой разнице какой-нибудь биологический смысл? Выяснилось, что нет. Просто привычка. Но зоологи нашли в этой привычке важное рациональное зерно, которое помогает им лучше разобраться в происхождении и научной классификации птиц: раз какие-то птицы расчесывают перья одинаково, значит, манеру эту они унаследовали от общих предков; значит, кулик, хоть и похож на цаплю, родственник не ей, а соловью и галке; а голубь, во всем схожий больше с галкой, чем с цаплей или чайкой, по крови, видно, ближе к этим пернатым любителям половить рыбку.

Энтинг

Незадолго до второй мировой войны Петер Брэдли — мальчик из предместья Мельбурна — послал письмо известному австралийскому орнитологу доктору Чизхолму. Он писал, что видел скворца, который хватал клювом муравьев и прятал их себе под крылья. Зачем он это делал?