По горам и пустыням Средней Азии - Владимир Афанасьевич Обручев

По этой дороге мы не встретили ни оседлого населения, ни даже кочевников, очевидно уже поднявшихся выше на свои летовки.　

На тракт мы выехали к большому селу Урджар, населенному, как и следующее село Муканчи, переселенцами из Украины, которые принесли сюда в степь свои хозяйственные навыки в виде чисто выбеленных изб с цветными наличниками и ставнями на окнах, с палисадниками и посаженными вдоль улиц деревьями, длинными телегами, пахотой на волах и т. п. (рис. 25). Села были зажиточные, реки Урджар и Хатын-су, берущие начало в Тарбагатае, давали возможность орошения полей, что было необходимо в этом сухом климате. От Урджара мы ехали уже по тракту; дорога в горах дальше была слишком трудна. Здесь ровную степь подножия разнообразили отдельные скалистые холмы, интересные для геолога, как горка Джай-тюбе (Змеиная) и целый ряд других до пограничного села Бахты (Захаровка). На севере все время тянулись высоты Тарбагатая, уже освободившиеся от снега, а на юге до горизонта расстилалась степь с отдельными горками; вдали зеленели камыши и желтели пески вокруг озер Сасык-куль и Ала- куль и еще дальше поднимались высоты Джунгарского Алатау.

Рис. 25. Улица с. Муканчи на р. Хатын-су у южного подножия Тарбагатая, населенного переселенцами из Украины

В с. Бахты мы остановились у таможни, чтобы получить пропуск в ближайший китайский город Чугучак к русскому консулу. Таможенный чиновник, убедившись из открытого листа семипалатинского губернатора, что мы едем в научную экспедицию, даже не смотрел наш багаж. Дорога до Чугучака (20 км) очень скучная, большей частью по солонцовой степи с зарослями чия — злака, растущего отдельными большими пучками или снопами в рост человека или даже всадника, с стеблями, твердыми почти как проволока, и метелкой цветов (рис. 26). Чий мы уже встречали в Киргизской степи кое-где, но в Центральной Азии он очень обыкновенное и полезное растение. Его твердые стебли животные не едят, а только обрывают молодые метелки. Но из стеблей кочевники делают цыновки для стен и пола своих юрт, веники и коврики, а в зарослях чия мелкий скот укрывается от зимних метелей.　

Кроме зарослей чия по дороге встречались площади солончаков с влажной почвой, густо покрытой белыми выцветами солей, производившими впечатление снега, контрастировавшего с зеленью кустов солянок и солнечной жарой. Ближе к Чугучаку появились фермы китайцев, имевшие вид маленьких фортов, так как все жилые и хозяйственные постройки скрывались за глинобитной стеной с зубцами, иногда и башнями по углам квадрата. Вокруг них зеленели огороды с разными овощами и рощи деревьев. На севере тянулась цепь Бахтинских скалистых гор, а за ней высоко поднимались зеленые склоны Тарбагатая.

Рис. 26. Чиевая степь площадки с выцветами соли по дороге из с. Бахты в г. Чугучак. На заднем плане Бахтинские горы — предгория хр. Тарбагатай; вид с дороги на северо-запад

В Чугучаке мы остановились у подворья русского консульства, расположенного не в китайском городе, а в пригороде, населенном русскими торговцами, татарами, киргизами, узбеками, с небольшими домами и широкими немощеными улицами, с лавками и садами. Консула С. В. Сокова я знал уже по г. Кульдже, возвращаясь из экспедиции в Центральную Азию; тогда он был драгоманом (переводчиком) у консула Успенского. Я списался с Соковым еще из Томска по вопросу об организации экспедиции, и он уже нанял для нас помещение недалеко от консульства и подыскал проводника, знающего дороги в Джунгарии. Он же выдал нам паспорт на китайском и монгольском языках, визированный китайским уездным начальником Чугучака и разрешавший путешествия по Джунгарии с научной целью. Во время снаряжения экспедиции мы часто посещали его. Он жил одиноко, так как его жена ради обучения детей проживала за Уралом.　

Устроившись в своей квартире, мы принялись за организацию каравана. Нужно было купить семь верховых лошадей — пять для нас и двух для проводника и его сына, которого он брал в качестве конюха при караване. Проводник Гайса Мусин Мухарямов, татарин из Казани, жил уже много лет в Чугучаке с большой семьей, имел в окрестностях заимку у подножия Бахтинских гор, где занимался огородничеством, но больше посредничал по разным торговым делам. В конце XIX в., когда организовалась русско-китайская золотопромышленная компания для возобновления добычи золота в брошенных рудниках в горах Джаир, Гайса был у нее подрядчиком по доставке лесных материалов, инструментов и провианта и объездил при выполнении подрядов почти всю Пограничную Джунгарию. Он хорошо говорил по-русски и по-киргизски, понимал немного по-китайски и поэтому являлся не только хорошим проводником, но и переводчиком, что было необходимо для собирания географических сведений о стране — названий гор, рек, перевалов, населенных пунктов. Вместе с сыном, который оказался хорошим помощником, он принял участие во всех трех экспедициях по Джунгарии и принес большую пользу для успеха наших исследований.　

Для багажа я хотел купить верблюдов, но Гайса отсоветовал, потому что в Чугучаке их было мало и они были дороги, а также потому, что верблюд весной линяет, в начале лета его кожа почти голая и под вьюком легко повреждается, а в высоких горах, которые мы собирались посетить, вылинявший верблюд очень чувствителен к дождю и холоду. Крутые подъемы и спуски в горах, тропы, усыпанные щебнем, также вызвали бы много затруднений при пользовании верблюдом в качестве вьючного животного. Зная местность, Гайса советовал мне купить или нанять под вьюк ишаков, т. е. ослов. Ишак везет вьюк почти такого же веса; как лошадь; он хорошо ходит по горам, не боится холода и сырости, очень невзыскателен в отношении подножного корма, как и верблюд ест всякий бурьян, и поэтому для ишаков не нужно брать с собой овес, что пришлось бы делать для вьючных лошадей.　

Мне в путешествиях приходилось иметь в качестве вьючных животных большею частью лошадей, реже — верблюдов, в Китае также мулов. Ишаков можно было сравнить с мулами, с той разницей, что ишак слабее мула, т. е. везет меньший груз, но зато он менее взыскателен, тогда как вьючный мул привык к стойлу и хорошему корму, а подножный он даже не умеет щипать. Поэтому я решил попробовать ишаков. Подсчет всего багажа экспедиции, включая запас овса для верховых лошадей (ввиду плохого подножного корма во многих местах), муки и других припасов для людей, показал, что нужно иметь 20 ишаков. Такого числа продажных ишаков на базаре не было, но Гайса нашел подрядчика, узбека Бусука, занимавшегося перевозкой разных грузов и имевшего 22 ишака. Мы сошлись в цене их найма помесячно. Бусук хотел