Анатолий Онегов - Ильин, Инспектор и Я

Я знаю: Ильин завидует моей палатке – ведь в магазинах такие не продают. И я в конце концов впускаю в палатку Ильина, задрогшего, с фиолетовым от мороза носом, и по случаю приема гостя сжигаю еще одну таблетку сухого спирта.

Ильин понемногу отходит в тепле от холода и ветра и уже начинает что-то бормотать. Вскоре после этого его надо выпроваживать обратно, а то бормотание перейдет в серьезный разговор о разных охотах и за этим разговором забудутся все сегодняшние лещи. Иди, Ильин! Иди!.. И он исчезает в потоках несущегося снега.

Конечно, Ильин завидует моей палатке, а я завидую его креслу. Если бы видели, какое это кресло! Удобное, легкое и с настоящей спинкой… Ильин откидывается на эту спинку, и попробуй разберись, что он делает: в молчании переживает наступившую тишину подо льдом или просто спит, подставив нос весеннему солнцу.

Стрелки часов приближаются к девяти. Сейчас первый разведчик-густерка тронет мотыля и приподнимет поплавок. Но стрелки часов движутся дальше, а густерки-разведчика все нет.

Что ж, бывает и такое… И почему обязательно лещам всякий раз высылать впереди себя разведку? Вот возьмут они на этот раз и явятся сразу сами, без гонцов и известий… Стрелки часов минуют десятичасовую отметку, но поплавок по-прежнему неподвижен.

Нет лещей и в одиннадцать, и в двенадцать… В палатке тепло, но холодный пот выступает у меня на спине… Нет, не может быть! Я что не имею права ударить в грязь лицом! О Бог всех Рек и Озер, поддержи, молю тебя, мой рыболовный авторитет! Но Бог Воды пока не отзывается, и я украдкой начинаю выглядывать из палатки: а что там, у моих соседей? А вдруг у них уже есть лещи? А как же тогда я?.. Но Ильин по-прежнему спит, откинувшись на спинку кресла-стульчика… Спи, спи, Ильин… А Инспектор без устали буравит буром метровый лед в поисках рыбы. Он – Инспектор, ему надо действовать… Буравь, буравь, Инспектор!

Наступает черед той самой тишины, когда лещи отправляются на полуденный отдых. Что предпринять? Начать бегать по льду следом за Инспектором?.. Нет уж! Нет! За свой авторитет, за авторитет палатки и только трех лунок, просверленных на целый день, я готов постоять. Да опять же и корм… Сколько кормового мотыля опущено в эти лунки! Корм нельзя оставлять…

Тогда, может быть, заснуть, как Ильин? Но у меня нет кресла со спинкой. И я решаюсь на крайность – выбираюсь на белый свет и собираю экстренное совещание.

– Друзья, – начинается мой монолог, – что-то сегодня не то. И вообще. Запала рыба. Не тронулся сегодня лещ…

Ильин просыпается, смотрит на меня сонными, заплывшими глазами, а Инспектор в ответ на мое хитроумное раскаяние вытаскивает из только что просверленной лунки приличного окунька. Я посрамлен. И возвращаюсь обратно в свой матерчатый домик.

Вечером поклевок тоже почти не было. Я вытащил двух плохоньких густерок, а затем на потяжку ударил судачок-палечник. К счастью, он почти не пострадал и тут же скрылся в лунке, как только я предоставил ему свободу.

Домой мы возвращаемся молча. Инспектор, отыскавший все-таки кое-какую рыбу, дремлет на заднем сиденье. Ильин за рулем – весь внимание. А я виновато пытаюсь оправдаться и за себя, и за Окатово, и за Рузу, и за лещей…

Вечером из дома звоню Ильину. Жена Валентина пока не разводится. А это главная победа. Значит, в следующее воскресенье опять на Рузу?.. Как вы, Ильин, Инспектор?.. А я всегда «за»! Мотыль и путевки я приготовлю.