Борис Дедюхин - Тяжелый круг

Глава VII

Ино скоком, ино боком, а ино и ползком

Скаковой сезон 1964 года в Москве открывался 17 мая.

В среду был галоп. Анилин смутно припоминал, чему предшествует эта диковинная проездка, когда на кругу лошадей меньше, чем людей, когда скакать велят во всю мочь, и притом не самому по себе, а в большой ватаге, как почти что на призах. После галопа Насибов самолично расседлал и собственными руками же протер соломенным жгутом круп, бедра, плечи. Полюбовался лошадью и остался, видно, доволен.

В субботу целую горку моркови и сырые битые яйца дали на завтрак — это в честь какого же, интересно знать, праздника?..

Утром в воскресенье, наоборот, — не еда, а жалкая подачка — пригоршня овса… Притом Федя даже не поинтересовался, проел ли Анилин, что тоже странно, а потом надел на него скрипящую и остро пахнущую кожей и политурой уздечку — новешенькую! — явно неспроста.

Жокеи бегали в белых бриджах, с трибун доносились музыка, человеческое разноголосье — сомнений быть не может: нынче скакать!

Лошадь, хоть раз принимавшая старт, знает: скачка — это чтобы поспеть к полосатому столбу раньше всех, а если даже никого не удастся упредить, все одно надо до последнего метра выкладываться без роздыху и перемежки. И, как видно, в этой напряженной до крайней степени борьбе лошадь видит большую свою радость — иначе чего бы это она так волновалась перед стартом, отчего бы так нетерпеливо рвалась в бой!

Анилин переживал, как и все, и в этом нет ничего удивительного: невозможно остаться бесчувственным, когда знаешь, что предстоит проверка того, на что ты годен, когда ты находишься в центре внимания тысяч людей. Но у одних сильное волнение или страх могут отнять рассудок и силы, а у других, наоборот, — заставят проявить все, какие есть, способности, даже те, о которых никто раньше и не подозревал. Конечно, Анилин, как и все его соконюшенники, перед выходом на дорожку нетерпеливо скреб копытом, бил хвостом и вскидывался, но не было в этом ни безумства, ни бессмысленного растрачивания сил.

Много сегодня разыгрывается наград, но главное поощрение за победу — приз Открытия сезона. Анилин был в хорошем порядке, но болельщики и специалисты не считали его фаворитом, припоминая его прошлогодние неудачи за рубежом.

Частые звонки в судейской будке — приглашают на старт.

Вчера и позавчера лил, не переставая, дождь. Он и сегодня сеялся с самого утра, мелкий и скучный, грунтовая дорожка раскисла так, что нога грузла в иных местах по венчик, а то и по самую щетку. Но на афишах, развешенных по улицам Москвы, крупно написано: «Скачки состоятся при любой погоде». Они и состоялись, только очень досталось лошадям. В особенности кобылам: в сухую погоду они, благодаря своей резвости, могут тягаться с жеребцами на равных, а в слякоть, когда все решает мощная мускулатура и выносливость, быстрее выбиваются из сил, изнемогают и слабнут до того, что потом долго совсем выступать как следует не могут.

Старт жокеи брали в разноцветных камзолах, а финишировали в одинаковых бурых — заляпанных жидкой грязью. Один только Насибов остался, как на старте, в фиолетовом камзоле с желтыми рукавами, в васильковом картузе: Анилин как взял голову скачки, так не уступил ее никому, а пришедший вторым Графолог был сзади в восьми корпусах. Еще больше отстал главный фаворит — днепропетровский Дагор.

14 июня и 12 июля выдались знойными и безветренными. Только Анилин будто бы и не замечал изменений в погоде. И не замечал разницы расстояний: с легкостью необыкновенной выиграл приз имени Зоотехников-колхозников на тысячу шестьсот метров, а затем и приз в честь Советско-монгольской дружбы на два километра, где финишировал опять совсем один — Апогей и Аэропорт остались в семи и восьми корпусах.

Главная скачка сезона была 26 июля.

О том, что это день необыкновенный, лошади поняли накануне, когда конюхи и ездоки принесли с собой нарядные программки, листали их, произнося знакомые имена. От этого многие лошадки разнервничались раньше времени, потеряли аппетит и даже сладкую водичку цедили без всякого удовольствия. Анилин со вкусом схрумкал и добавочную порцию овса, сдобренного яйцами и патокой, всю морковь — он умел философски относиться к испытаниям.

Когда его наутро вели по коридору, он чувствовал на себе взгляды лошадей, не участвовавших сегодня в скачках: они смотрели через решетчатые двери денников по-разному — иные с завистью, иные с сочувствием, а некоторые с облегчением.

Сначала, как и в прошлом году, разыгрывался приз имени М. И. Калинина. Кто же нынче сменит Анилина?

Новым королем молодежи стал черный и блестящий, как грач, жеребец Смарагд. Ему так же, как и Анилину в прошлом году, надели на голову венок с широкой голубой лентой, играли торжественный марш, когда показывали во всей красе зрителям. Глядя на него, нельзя было не изумиться тому, как любят и умеют лошади покрасоваться! Смарагд ну просто раздувался от тщеславия и гордости, тряс беспрестанно головой так, словно отбивался от полчища оводов, а на самом деле просто хвастался своей лентой, — когда она пласталась в воздухе, зрители могли прочитать на ней написанные золотом слова о том, что он великий Смарагд, самый, самый из всех что ни на есть двухлеток!

Скакал на Смарагде Николай, и он, конечно, радовался победе. Только главной скачкой для него была не эта: сегодня предстояло доказать всем, что лучшая лошадь страны, крэк — это Анилин, сегодня он должен выиграть Большой Всесоюзный приз, который называют еще Дерби, как называют во всех странах мира самый почетный и самый дорогой приз сезона, а сам розыгрыш его именуют не иначе как «иппическим праздником».

Анилин был на старте спокоен и собран, все замечал вокруг себя, понимал что к чему. Вот встал справа от дорожки человек со свернутым флажком под мышкой — это стартер, большой человек в эти минуты! Зорко и придирчиво осматривал он топтавшихся нетерпеливых лошадей, а время от времени поворачивал голову в сторону судейской будки. Увидев, как загорелая рука главного судьи ухватилась за веревочку медного колокола, сразу же развернул флаг, вскинул его над головой и — резко вниз:

— Па-а-ашел!

Старт удался редкостный — сорвались все враз. Условия борьбы равные, никто обижаться и других виноватить не может.

Считалось, что главные соперники Анилина — Графолог и гастролеры-дербисты из Львова и Пятигорска Ковбой и Хорог, однако со старта скачку повел днепропетровский Дагор. Шел он так бойко и бесшабашно, словно бы приготовился финишировать. Наверное, он уже в полной мере испытывал сладость внимания тысяч глаз, которые всегда устремлены на лидера, но на противоположной прямой праздник его кончился: Анилин достал его и безжалостно обошел.