Юрий Самсонов - Путешествие за семь порогов

— Держи! — прохрипела Люська, передавая Гриньке удилище, а сама прыгнула в воду и подхватила рыбину под жабры. Гринька бешено закрутил катушку, упал на спину, но даже и лёжа всё крутил и крутил на себя леску.

Они были сплошь в песке — Гринька, рыбина и Люська.

— Чуть не ушла, — торжествовала Люська.

А рыба и верно могла уйти: якорёк впился только в край верхней губы.

— Таймень! — определила Люська и нежно похлопала его по спине.

Тяжёлое литое тело его туго билось на песке. Карат подбежал было, но остановился, поглядывая с опаской.

— Таймени знаешь какие бывают? — сказала Люська. — На Шамане одного старика с девчонкой утопил. В лодке они были.

Серёга подбил двух рябчиков, и голод ребятам теперь не угрожал. Оставалось решить одно — как выбраться отсюда.

За весь день вдали не показалось ни одной лодки. Так мог пройти и завтрашний и послезавтрашний день. Но и на этот раз выручил Серёга. Он обследовал остров и нашёл немало досок, пробитых гвоздями.

— Будем строить плот, — сказал он.

Люська занялась ужином, а мальчики принялись за дело. Гвозди они вытаскивали с помощью камня и палки, прямили и укладывали один к одному. И так дотемна. А утром сшили плот поперечными плахами, смастерили весло из длинной доски и устроили место для костра, чтобы плыть без остановок, не причаливая к берегу.

И вот впереди — Загуляй…

Последний кусок пути показался Гриньке бесконечным оттого, что делать было нечего. Он всё лежал, свесив голову, и следил за стайками мальков. Серёга — тот иногда для виду брался за весло. И только Люська занималась делом — всю дорогу забрасывала блесну и стрекотала катушкой.

Прошли мысочек, и сразу из тайги на берег будто выпрыгнула деревенька. Да какая! Маленькая, а до того весёлая — глаз не оторвёшь. Не только наличники и ставни крашеные, но и ворота, стены, крыши. Одни как яичный желток, другие — красные, голубые, коричневые или вперемежку. Редко встретишь что-нибудь похожее на звонкую, как ёлочная игрушка, деревеньку эту — Загуляй.

СЕМЕЙНОЕ ДЕЛО

1

Весёлой деревенька была только издали. Вблизи же всё показалось иным. Улица была чистая и безлюдная. Избы похожи на деревянные крепостцы: четырёхугольный крытый двор, обнесённый бревенчатым заплотом, жилые дома в одном углу, двухэтажный амбар с чёрными отверстиями вроде бойниц — в другом. Деревянное кружево на карнизах крыш, воротах и ставнях истлело от времени, весёлые краски пооблупились. Давно опустел Загуляй: избы, заколоченные накрест трухлявыми досками, сломанные заборы, проваленные крыши…

От деревенского паренька ребята узнали, что в Загуляв остановилась экспедиция. Паренёк довёл их до калитки конторы, а сам остался на улице.

Усадьба с виду была давно заброшена, и экспедиция обживала её заново. У стены дома стояли мерные рейки, треноги и множество разных, всё больше поломанных лыж. Тут же, во дворе, был и склад экспедиции: трубы, ящики, каменные цилиндры, козлы, столбы и жерди. Серёга, имевший привычку хвататься за всё, что придётся, пробуя силу, стал приподнимать какую-то жердину, но она оказалась каменной, метра в три длиной.

— Что, не поднять? — послышался голос.

Гринька втянул голову в плечи: перед ними стоял Нарымский.

— Интересно небось? — усмехнулся он. — Это, брат, керны. Видал зимой буровые на льду? Бурим дно и берега, а потом из труб вынимаем эти камешки. Образцы пород. Постой-ка, друг. — Нарымский схватил Гриньку за плечо и повернул к себе. — Так и есть! А я гляжу, кто это рожу воротит! Ты откуда здесь, братец?

Гринька покраснел и отвёл глаза.

— Да он с нами, — заступился Серёга. — Мы на рыбалку из Светлогорска…

— Ну, а как сюда добрались?

— Обыкновенно: сперва на лодке, ну а потом… это самое… на плоту!

— Так-так… — Нарымский задумчиво оглядел ребят. — А родители знают?

— А как же! Только вот нельзя ли им радиограммку дать?…

— Радиограммку?!

Нарымский сгрёб всех троих в охапку и потащил к крыльцу.

— Радист! — кричал он, вталкивая ребят в сени. — Жаловались, что делать нечего! Вот займитесь-ка этими!..

Серёга и Люська разлетелись от Нарымского в стороны, но Гриньку он крепко держал за шиворот.

— А я ведь, старый дурак, почти поверил в тот раз! Тебе и Крапивину. А теперь вижу, кто ты есть: бродяга и шалопай! И мошенник к тому же! Только больше меня не надуешь, дудки! А ну, кому адресовать радиограмму?

И пока ребята растерянно глазели по сторонам, избегая грозного взгляда Нарымского, тот с ходу диктовал радисту:

— «Ваши милые детки находятся в данное время в Загуляе. Точка. Меры, связанные с их доставкой в Светлогорск и оплатой расходов, экспедиция на себя не берёт. Точка. Обо всём позаботьтесь сами. Точка. Моя личная настоятельная просьба по прибытии домой высечь всех троих. Точка. Нарымский». Записали? Передавайте!

Нарымский с грохотом уселся за стол, заваленный синьками; пальцы его, измазанные чернилами, выстукивали марш.

— Ну и семейка — на мою шею, — бурчал он, но уже без прежней ярости. — И как вы, между прочим, думаете возвращаться, а?

— А мы пока не собираемся, — сказал Гринька, набравшись храбрости. — Нам, по правде-то, на трассу надо, к отцу.

— Зачем?

Ребята молча переглянулись.

— Опять тайны мадридского двора?! — неожиданно заорал Нарымский и грохнул кулаком по столу. — А ну, выкладывайте!

И тогда Гринька рассказал о заметке в «Огнях Светлогорска» и честно признался, что им захотелось принять участие в поисках дороги. Об остальном он, конечно, промолчал.

— Газета до нас не дошла, — сказал Нарымский. На лице его было тягостное недоумение. — Что ж, на трассу я вас, пожалуй, отправлю. Утром пойдёт машина. Это, конечно, будет нарушение, да уж чёрт с вами, пускай Коробкин сам возится. — Он побарабанил пальцами по столу и произнёс медленно: — А с газетчиками разберёмся. Всё это враньё: никаких поисков не намечается, никакие сроки не назначены. Чистая липа, ребятки. Кстати, есть хотите?

2

Одна фара была заклеена изоляционной лентой, другая вдребезги разбита. Вместо боковых стёкол — листы фанеры, борта — сплошная заноза. Ребят вёз грузовик-вездеход, весь покалеченный, будто только что из аварии. Когда ребята увидели его, они засомневались — пойдёт ли он. Но грузовичок бодро одолел бездорожье, проскочил гать, проложенную через Малое болото, и долго колесил по просеке, пока не забуксовал в луже. Но вдали уже виднелась палатка.