Бернгард Гржимек - Наши братья меньшие

Оригинальные научные опыты по проверке «чувства дома» у собак проводил и Бастиан Шмид. Он сажал кобеля Макселя в корзину и отправлял его на грузовике, петлявшем разными окольными путями, в незнакомую псу местность. Пугливо и недоверчиво озираясь, покидала собака корзину. Но затем она поднимала голову, и взгляд ее скользил по небосклону — туда-сюда, а затем он стал все чаще задерживаться в том направлении, где находилась «родина» собаки. Казалось, что в ней включился какой-то никому не известный механизм. На обступивших ее чужих людей, равно как и на лай соседних дворовых собак, она не обращала ни малейшего внимания. Невольно напрашивалось сравнение с диким животным, ориентирующимся в незнакомых природных условиях — так это выглядело. Пес сначала беспорядочно кидался в разные стороны, возвращался назад, вновь отбегал и наконец спустя полчаса после выпуска устремился в правильном направлении, ведущем к его незримому дому. Он бежал весьма целенаправленно, но старался огибать встречающиеся на его пути рощи и держался подальше от всяческих средств транспорта. Когда это представлялось возможным, он старался обходить стороной и деревни. Добравшись до ближайшего к его родному городку предместья и выбежав на знакомое шоссе, пес галопом помчался вперед, высоко задрав от радости хвост.

Первый раз ему потребовалось час и тридцать восемь минут для того, чтобы добраться до дому, при повторном опыте — только сорок три минуты.

Так же и сука, выпущенная в совершенно незнакомом ей месте города Мюнхена, за действиями которой наблюдало несколько велосипедистов, нашла дорогу домой, составлявшую восемь с половиной километров, за девяносто три минуты, при повторном опыте — за тридцать семь минут.

Следовательно, животные обладают врожденным умением ориентироваться на местности, которое помогает всем особям одного и того же вида добираться до совершенно определенных местностей. По всей вероятности, существуют еще и сверх того какие-то более узкие, специализированные механизмы, позволяющие отдельным животным (как в случае с кобелем Макселем) находить дорогу к своему дому в маленьком городке.

Заинтересовавшись этим вопросом, я ставил подобные же эксперименты с лошадьми и описал их результаты в своей книге «Мы вовсе не такие». Я работал тогда с лошадьми, знавшими только свою конюшню и выгон, в отличие от обычных верховых и тягловых лошадей, знающих, как правило, все дорожки и стежки по всей окрестности. И мои лошади не были в состоянии найти дорогу к своей конюшне.

Глава двадцать первая

Кто смышленней: волк или собака?

Между прочим, в моем доме жил не один только волк Чингис. Уж не знаю, почему так складывалось — то ли киношники вечно ко мне приставали, то ли сам великий бог Маниту собственной персоной (известный покровитель волков, любивший принять волчье обличье и шастать по лесам) сыграл со мной такую шутку, но за те годы, что мне довелось прожить на свете, у меня перебывало уже четыре волка; некоторые жили по многу лет, а кое-кто живет и теперь.

Жить вместе с волком — это, конечно, не просто. Это значит на часок пораньше вскакивать с постели, размельчать лошадиные потроха, разрубать здоровенные кости, выметать и поливать клетки, играть в «салочки», гладить и рычать — словом, прежде чем приступить к своей служебной деятельности солидного делового человека, приходится каждый день поиграть в циркового дрессировщика или служителя зоопарка. Но потом уже, в течение всего рабочего дня, ведешь себя абсолютно степенно, и ничто не напоминает о твоей двойной жизни! Разве что какая-нибудь собака примется с особым интересом обнюхивать твою штанину…

Но любитель животных, содержащий у себя дома (все равно с какой целью) зверей, никогда не должен ограничиваться лишь получением удовольствия от общения с ними. Ведь если мы сами для себя загадка в этом мире, то еще загадочнее для нас животные. Поэтому все, что нам удастся узнать о них — что думают и чувствуют эти наши братья меньшие, — поможет пролить хоть какой-то свет в кромешной тьме нашего раннего детства и детства всего человеческого рода вообще.

Вот я экспериментировал всегда со своим волком Чингисом, и мне даже удалось установить с ним новый научный рекорд «продолжительности памяти»: волк (без помощи обоняния) находил на другой день зарытое им самим накануне мясо. Но все же его волчья память оказалась короче памяти двух собак: те запоминали на полчаса, даже на целый час, под которой из трех мисок я прячу мясо, Чингис же путал миски уже спустя пятнадцать минут.

Значит, волки глупее своих потомков — собак? Становятся ли животные сообразительнее от одомашнивания? А что, если бы человеческий младенец из каменного века каким-то чудом очутился в современной детской коляске, а потом его стали бы в гимназии пичкать латынью, французским, алгеброй и естествознанием — что бы тогда выяснилось? Оказался бы он глупее своих цивилизованных собратьев? Ведь хорошая память — это отнюдь еще не доказательство ума. У человека, легко запоминающего телефонные номера всех своих знакомых, включая приходящую уборщицу, и надолго сохраняющего их в своей не слишком-то загруженной голове, может тем не менее оказаться гораздо меньше смекалки, чем у каждого из нас. Поэтому давайте попробуем подойти к конкурсу на большую смекалку — назовем его «Волк против собаки» — с другой меркой. Пока что счет 0: 1. А теперь посмотрим, кто лучше и быстрее уловит взаимосвязь между вещами и быстрее сориентируется в обстановке.

Я привожу Инку, красивую темную матерую волчицу родом с Аляски, и запираю ее в клетку, стоящую в моем саду. Инка — животное противоречивое: то она приветлива и любезна, а то вдруг набросится на кого-нибудь и хочет его во что бы то ни стало разорвать на части. Меня, правда, она полюбила со второй нашей встречи и, по-видимому, навсегда. Мы, когда встречаемся, приветствуем друг друга обычно очень нежно.

Итак, я запираю темпераментную Инку в клетку, а сам беру шнур, привязываю один его конец снаружи к прутьям клетки, а другой оттягиваю подальше и прикрепляю к нему кусок мяса. Интересно, смекнет ли она, что к чему, и как поступит в такой ситуации? Догадается ли потянуть за шнур, чтобы втащить мясо в клетку? «Что за вопрос!» — воскликнет любой из вас. Но, помилуйте, бывали уже случаи, когда собаки умирали с голоду, но так и не могли додуматься до, казалось бы, такого простого решения подобной задачи.

Но только не Инка! К ней это никак не относится. Я еще завязываю узел, а она уже нетерпеливо скребет лапой, просунув ее меж прутьев клетки; потом она внезапно хватает шнур зубами, подтягивает «добычу» к самой решетке, а затем уже лапой подгребает ее к себе, вовнутрь. Спустя тридцать секунд после начала опыта — хап! И мяса как не бывало.