Владимир Цыбульский - Научные экспедиции по Казахстану

Пётр Чихачев

Люди! Торопитесь разумно использовать время, отпущенное нам неповторимо самой природой.

Петр Александрович Чихачев родился в августе 1808 года в Гатчине. Его отец — Александр Петрович, как и большинство его предков, служил в армии, в 1804 году был переведен на должность первого директора Гатчинского дворца.

Мать Петра — Анна Федоровна, урожденная Бестужева-Рюмина, была женщиной передовых взглядов и уделяла большое внимание воспитанию своих детей: Петра и младшего Платона[47]. Оба они первоначальное образование получили преимущественно у лицейских профессоров в Царском Селе. Особенно большое внимание на формирование личности Петра Чихачева оказал Егор Антонович Энгельгардт, который в то время был директором Царскосельского лицея и воспитал самый первый его выпуск во главе с гениальным Пушкиным. Являясь большим любителем-натуралистом, Энгельгардт привил братьям любовь к природе. У него Петр Чихачев еще в отроческие годы научился собирать и классифицировать окаменелости, минералы, различные виды растений и т. п.

22 июля 1823 года мать Чихачева подала прошение об определении ее старшего сына Петра студентом в ведомство Государственной коллегии иностранных дел. Прошение было удовлетворено.

В марте 1828 года П. А. Чихачев окончил дипломатическую школу. Были особо отмечены его редкие способности к изучению иностранных языков (французского, немецкого, английского, греческого и итальянского), а также исторических наук. 30 марта П. А. Чихачев был определен на работу в Министерство иностранных дел в чине коллежского регистратора, одновременно произведен в первый офицерский чин[48].

Во внешней политике России того времени одной из основных проблем являлся «Восточный вопрос», в котором непосредственно сталкивались интересы, главным образом, России, Англии и Австрии.

В 1828 году, во время начавшейся русско-турецкой войны, младший брат Петра — Платон, воспламененный патриотическими чувствами, был зачислен добровольцем в действующую армию, в Санкт-Петербургский уланский полк, участвовавший тогда в осаде Силистрии и Шумлы. «Наши зимние квартиры мы заняли в деревнях близ Бухареста, — писал Платон Чихачев П. П. Семенову (впоследствии еще и Тян-Шанскому. — В. Ц.), — и там я прочитал описание путешествия А. Гумбольдта в Америку, которое впоследствии побудило меня познакомиться с Новым Светом».

Петр усердной работой и блестящими знаниями иностранных языков выделялся среди молодых работников Министерства иностранных дел, за что 5 апреля 1830 года был «пожалован в переводчики Государственной коллегии иностранных дел», а 30 апреля направлен на работу в Азиатский департамент этого Министерства.

Там П. А. Чихачев занимался преимущественно «восточными вопросами». Желая лично ознакомиться со странами Ближнего и Среднего Востока, а особенно с Турцией, П. А. Чихачев решил выехать в Константинополь для работы в русском посольстве.

Приезд П. А. Чихачева в Константинополь в феврале 1834 года совпал с торжественным открытием памятника, установленного турками в честь пребывания русских войск на Босфоре.

В Константинополе П. А. Чихачев, наряду со своими служебными обязанностями помощника секретаря при русском посольстве, занимался изучением истории и этнографии народов, населявших Малую Азию, совершенствовал свои познания в новогреческом языке и начал изучать турецкий и испанский языки.

Памятник, установленный в 1834 году в Константинополе в честь пребывания русских

Вид русского посольства в Константинополе

Рисунок Г. Гагарина

Петр Чихачев в восточном костюме

Рисунок К. Брюллова

Большое впечатление произвели на П. А. Чихачева рассказы и зарисовки выдающегося русского живописца Карла Павловича Брюллова, который после завершения своей грандиозной картины «Последний день Помпеи», возвращаясь из Италии в Россию, посетил Грецию и Турцию. В 1835 году во время пребывания К. П. Брюллова в Бююк-Дере П. А. Чихачев неоднократно сопровождал его в поездках по наиболее живописным местам, помогая запечатлеть «восточные образы». Здесь К. П. Брюлловым был также зарисован и сам П. А. Чихачев в восточном костюме.

С 1834 по 1836 годы П. А. Чихачев посетил различные страны Ближнего и Среднего Востока, а также Испанию, Португалию, Италию.

В 1836 году П. А. Чихачев подает заявление о возвращении на Родину, на что получает согласие, 2 октября того же года П. А. Чихачев отправился из Турции в Россию.

В России П. А. Чихачев приступил к углубленному изучению специальных наук у выдающихся в то время ученых Москвы и Петербурга, время от времени посещал научные центры Западной Европы.

Зимой 1838 года в Петербурге после пятилетней разлуки вновь встретились братья Чихачевы: Петр Александрович и только что вернувшийся из своего полного приключениями путешествия по Южной Америке Платон Александрович.

Еще молодые по возрасту, но уже вполне зрелые по гражданскому сознанию братья Чихачевы твердо решили приступить к исследованию почти не известных районов Сибири и Средней Азии, а особенно достичь таинственного Тибета. Разработав план экспедиции в глубь Азии, Чихачевы обратились в Академию наук с просьбой поддержать перед правительством их намерения. В марте 1839 года академики Бэр, Купфер, Ленц, Фрей и Шмидт также обратились по этому поводу со специальным обширным письмом к царскому правительству, в котором писали: «...Научная экспедиция, задуманная господином П. А. Чихачевым, заслуживает внимания Академии и Родины, ибо он первый всесторонне образованный чисто русский человек, который не во исполнение правительственного поручения, а по собственному почину и личному побуждению, желая отдать свои силы и знания на благо науки и родины, стремится рискнуть и осуществить данную экспедицию, опасности которой всем известны...»[49].

Но ни личные обращения П. А. Чихачева, ни письмо, подписанное академиками, не могли убедить царское правительство в целесообразности экспедиции. Оно не верило в творческие силы самобытных русских исследователей, поэтому отнеслось к задуманной экспедиции с недоверием и даже с пренебрежением. Особенно большие препятствия чинил министр иностранных дел России граф Нессельроде. «То было странное время, — писал Чихачев, — период, так сказать, скрытого гонения на все, что могло привести к освещению почти неизвестного материка и вполне естественных и столь важных интересов России на Востоке»[50].