Они принадлежат всем. Для диких животных места нет - Бернгард Гржимек

самки и совершали ложные атаки в нашу сторону, но всегда больше для порядка: не добежав метров пятьдесят, они неизменно останавливались и поворачивали назад.

В то время мы были еще очень легкомысленными…

А вообще-то купание здесь не доставляло большого удовольствия: дно было покрыто скользким слоем не то слизи, не то какой-то вязкой массы, образованной разжиженным пометом бегемотов. Кроме того, то и дело нога наступала на обкатанные в воде кости мертвых бегемотов, что тоже не очень приятно. Словом, после каждого такого купания приходилось срочно бежать под душ и основательно отмываться.

Тем обстоятельством, что в Вирунга-парке и в парке Куин-Элизабет, обрамляющих берега озера Эдуард, обитают десятки тысяч бегемотов, объясняется, по-видимому, и неслыханное рыбное богатство этого озера. При помощи своих 14 желудков (а их действительно столько) бегемоты в состоянии переваривать совершенно засохшую траву, остающуюся на полях во время засухи. Ни антилопы, ни какие-либо другие травоядные питаться этим не могут. Огромные же массы навоза, которые такие гигантские животные оставляют в воде, служат основой питания для множества микроорганизмов. А теми в свою очередь питаются рыбы. Вот потому-то их здесь так много.

За те несколько десятков лет, в течение которых в Африке господствовал колониализм, европейцы просто так, из желания «пострелять» бездумно перебили бесчисленное множество бегемотов, когда-то населявших все реки от истока до устья. При этом их мясо чаще всего никак не использовалось. И это в то время, когда многочисленные группы африканского населения испытывали явную белковую недостаточность и даже просто голод!

Уж так устроено природное хозяйство дикой местности: все виды животных и растений в таком сообществе удивительным образом связаны друг с другом и взаимозависимы, образуя единую цельную систему! Тот, кто необдуманно вынет даже маленькое колесико из этого механизма, может вызвать весьма печальные и далеко идущие последствия.

Вот это-то и произошло во многих областях Африки за последние сто лет.

Средства, необходимые для съемок цветного фильма «Для диких животных места нет», мы вынуждены были взять в виде ссуды и поэтому сидели в долгу как в шелку… Моему сыну Михаэлю пришлось (как, впрочем, и мне когда-то — 26 лет назад) преждевременно, в судебном порядке, получить право считаться совершеннолетним в 19 лет, чтобы ему разрешили, помимо всего прочего, подписать на законном основании вексель на 100 тысяч марок. О том, какой неожиданный сбор сделал этот фильм и как мы потом эти средства передали Управлению национальным парком Серенгети, я рассказал в предисловии к моей книге «Серенгети не должен умереть».

В то время это был единственный национальный парк в Танзании, находившейся, тогда еще под британским владычеством. Там же я рассказал и о том, с каким страхом мы решились показать этот фильм на Берлинском кинофестивале в 1954 году.

Кинодеятели уже заранее заявили, что в нашем фильме дикие животные показаны слишком мирными. В то время кинозрители были приучены к тому, что в фильмах об Африке ежеминутно какой-нибудь хищник убивает свою жертву или в последнюю минуту охотник метким выстрелом пристреливает злобного, агрессивного буйвола… Мы были просто убиты, когда узнали, что наш фильм будет идти на конкурсе одновременно с новым фильмом знаменитого голливудского кинодеятеля Уолта Диснея. Его фильм назывался «Тайна степи», и речь в нем тоже шла об Африке.

Рушились все наши надежды: шутка ли — конкурировать с самим Диснеем!

Тем неожиданнее было для нас узнать, что именно нашему фильму присудили «Золотого медведя», потому что публика отдала за него большинство голосов. Второго «Золотого медведя» присудило ему Международное жюри, а в довершение всего он был признан лучшим фильмом страны. Он шел в Мюнхене 12 недель подряд в одном и том же кинотеатре и демонстрировался затем в 63 странах мира.

А мы отделались от своих долгов, а вместе с ними и от многих забот.

Глава шестнадцатая

В тревожное время

После того как бельгийцы предоставили Конго независимость и ушли оттуда, весь мир считал, что теперь-то для слонов и носорогов, жирафов и буйволов пробил их последний час. И не только здесь, но и во всех других молодых государствах Африки, ставших независимыми. Ведь в арабских государствах Северной Африки в свое время были истреблены все страусы, львы, гепарды, леопарды, антилопы орикс и аддакс, а леса подчистую вырублены. А что сделали наши собственные предки с бобрами, первобытными быками, зубрами, а американцы со своими огромными стадами бизонов? Уж наверняка и африканцы окажутся не лучше, особенно теперь, когда конголезские национальные парки не охраняются больше именем бельгийского короля… А кроме того, по представлениям многих европейцев, африканцам не свойственно чувство любви и жалости к животным.

Ho тут я получил письмо от Джорджа Шаллера, известного американского биолога, работавшего в то время в Вирунга-парке, там, где обитают горные гориллы. В этом письме содержались удивительные известия.

Во время правления бельгийцев рослое племя батутси, жившее в пограничной с Конго Руанде[29], постоянно пригоняло пастись в Вирунга-парк свой длиннорогий скот. Профессору ван Штралену не удалось добиться от бельгийского правительства каких-либо решительных мер, могущих пресечь подобное нарушение закона о национальных парках. Дело в том, что батутси имели прежде большой политический вес — они главенствовали в королевствах Руанда и Бурунди, и их старались не трогать.

Теперь же Д. Шаллер обратился за помощью к новому африканскому президенту провинции Киву господину Жану Мирухо. Тот немедленно дал ему солдат, которые пристрелили 12 коров, принадлежащих батутси, а 56 конфисковали. Теперь лес в этой местности на какое-то время был гарантирован от перевыпаса и порубок. Шаллер просил меня написать президенту благодарственное письмо, а также побудить и других ученых сделать то же самое. Разумеется, я это сделал.

Через пару недель пришел ответ от президента провинции Киву: конечно, он намерен охранять Вирунга-парк как важное наследие конголезского народа и всего человечества в целом, но если парк перестанут посещать туристы, то неоткуда будет брать средства на его содержание. «Направляйте к нам туристов!» — так заканчивалось это письмо.