Джеймс Шульц - Апок, зазыватель бизонов

Потом надежда вернулась ко мне: я вспомнил, что жерди моего помоста связаны двумя крепкими веревками. Я повесил на спину лук и колчан, а череп бросил в реку. «Иди, – сказал я, – но я прошу простить меня, мертвая голова, ты стала мне добрым помощником». Я услышал плеск, когда череп коснулся воды.

О, как я спешил, отвязывая веревки от жердей и веток! Потом я связал вместе обе веревки в одну и конец ее привязал к дереву. Обернув руки одеялом, чтобы не содрать с них кожу, я стал медленно спускаться по веревке с утеса. Веревка кончилась, а до воды было еще далеко, но мне ничего не оставалось делать, как прыгнуть. Я оттолкнулся ногами от утеса, выпустил конец веревки и упал в воду. Здесь река была очень глубока, я опускался все ниже и ниже, и казалось мне, что я тону. Обеими руками я рассекал воду и наконец начал всплывать. О, какое облегчение я почувствовал, когда высунул из воды голову и глубоко вздохнул! Я лег на спину и предоставил течению уносить меня. Надо мной высился утес и дерево – одинокий тополь, с которого я спустился. Я мог ясно разглядеть помост, но знал, что сверху его не видно, так как он заслонен ветвями.

Мне хотелось знать, как поступят воины, когда вскарабкаются на утес и увидят веревку, спускающуюся к дереву. Ждать пришлось недолго: с вершины утеса полетели большие камни и с плеском упали в реку. Я услышал военный клич племени ассинибойнов.

Воинов я не видел, и они не могли меня увидеть: они стояли на вершине утеса, а я плыл у самого подножия скал, нависших над рекой, и почти касался каменной стены. Долго кричали они и скатывали по откосу большие камни, а меня все дальше и дальше уносило течением. Теперь я знал, как следует мне поступить. Придерживаясь берега, я увидел на желтом песке отпечатки ног тех трех воинов, которые вышли здесь из воды. Ступая по их следам, я выбрался на сушу, нырнул в кусты и, пробиваясь сквозь заросли, дошел до той самой рощи, где три ночи назад сделали мы привал. До меня доносился грохот падающих камней и воинственные крики врагов. Я был спасен: воины не видели, как я покинул помост…

Не знаю, долго ли швыряли они камни в дерево, не подозревая того, что все их усилия тщетны. Я пересек рощу и спустился в овраг, заросший кустами. Мое кожаное одеяло пропало. Тетива намокла. Я положил лук и стрелы сушиться на солнцепеке.

Длинным показался мне этот день. Плывя по реке, я, конечно, утолил жажду, но вскоре мне опять захотелось пить. От долгого поста я ослабел, и у меня кружилась голова. И мысль о сестре и других двух женщинах не давала мне покоя. Хорошо, если они послушались меня и днем прятались в зарослях. Но если они вышли из кустов, враги могли их заметить.

Когда высохла тетива моего лука, у меня легче стало на душе: теперь я не был безоружен. Однако я решил обратиться в бегство, если враги откроют мое убежище. Но счастье мне не изменило. В полдень я увидел, как воины, крадучись и припадая к земле, пробежали по опушке леса и скрылись из виду. Они не нашли моих следов, да и нелегко было их найти. Пробираясь от реки к оврагу, я избегал пыльных тропинок, проложенных зверями.

Как я обрадовался, когда стемнело и я получил возможность покинуть свое убежище! Я понятия не имел о том, где находится вражеский отряд – прячется ли он в роще либо же продолжает путь к верховьям или низовьям реки. Казалось мне, что воины рыщут где-нибудь поблизости, надеясь напасть на след одинокого врага, которого они согнали с дерева сновидений.

Луна еще не взошла. В темноте я ползком добрался до реки и, высоко держа над головой колчан и лук, переправился на другой берег. По тропинке я поднялся на скалу и, прячась за каменными грядами, направился к тому месту, где должны были ждать меня женщины. И снова счастье мне улыбнулось: я не увидел и не спугнул ни одного стада. Взошла луна, когда я спустился в ложбину и подошел к маленькому озерцу и зарослям, где, как надеялся я, спали женщины.

– Питаки! «Почти мать»! Асанаки! Где вы? – окликнул их я.

И тотчас раздался голос Сюйяки:

– Мы здесь, сын мой!

Они подбежали ко мне, обняли и в один голос спросили:

– А где же твое кожаное одеяло?

Я уселся тут же па траву и рассказал им все, что со мной случилось с тех пор, как мы расстались. Сестра протягивала мне кусочки жареного мяса, и я, не прерывая рассказа, с жадностью ел. Я начал дрожать, так как промок до костей, а ночь была холодная. Сюйяки заставила меня взять ее одеяло.

– Возьми его, – сказала она. – Мы с Асанаки можем завернуться в одно одеяло.

Когда я окончил свой рассказ, заговорила Сюйяки.

– Ясно, что боги с нами, – начала она. – Вспомни путь пройденный нами с тех пор, как мы расстались с нашим племенем. На каждом шагу угрожала нам опасность, и, однако, мы целы и невредимы. Во сне ты, сын мой, получил добрые советы от Столовой горы, и она прислала тебя сюда, где ты получил указание от сокола. Сын мой, это место нам не по душе, оно пугает нас, сотни призраков охраняют древнюю ловушку, и призраки эти нам враждебны. Но у тебя есть могущественный талисман, и мы останемся здесь, пока ты не откроешь великой тайны

– Завтра мы подумаем и посоветуемся, как следует нам поступить, – ответил я ей

Затем мы улеглись спать. Когда я проснулся, первая моя мысль была о врагах. Где они? Ушли или прячутся у реки, надеясь завладеть скальпом человека, которого они прогнали с утеса? Хотел бы я, чтобы они ушли своей дорогой! Наш запас мяса истощился, а я не смел охотиться, пока они находятся где-то поблизости.

Вскоре проснулись женщины. Сюйяки разделила оставшееся мясо и дала мне самый большой кусок. Мы ели и вели беседу. Я узнал, что за время моего отсутствия приходили на водопой к ближайшему озерцу два стада, но, почуяв человека, обратились в бегство. Я встревожился. Какой-нибудь случайный отряд мог спуститься в ложбину, чтобы узнать, кто спугнул бизонов. И если стада, приходя на водопой, будут обращаться в бегство, мне не удастся открыть тайну зазывателя. Ясно было, что мы должны выбрать другое место для стоянки.

Мы решили не привлекать внимания вражеских отрядов и, пока не стемнеет, оставаться в ложбине. Вскоре после восхода солнца большое стадо спустилось к водопою, находившемуся к западу от нас. Прячась в кустах, я близко подполз к животным. В стаде были самки, самцы не старше двух зим и детеныши, старые самцы держались пока в стороне от стада и бродили поодиночке или отдельными группами. Среди маленьких рыжих бизонов было несколько новорожденных, остальным шел второй-третий месяц. Те, которые уже умели бегать, все время гонялись друг за другом и доставляли немало хлопот матерям, боявшимся, как бы детеныш, отбившись от стада, не стал добычей волков

Все утро пролежал я в кустах, не спуская глаз с животных. Снова и снова задавал я себе вопрос, что должен я делать, чтобы бизоны, увидев меня, не обратились в бегство, а последовали за мной. Снова припомнил я, как зазывал стадо Маленькая Выдра. Я видел в подробностях все, что он делал, но зов его до меня не долетал, и я не узнал тайны зазывателя.