Джеймс Шульц - Ошибка Одинокого Бизона (Повести, рассказ)

— Но почему она ищет меня там, где я никогда не бываю? — спросил я.

— Да, я тоже задала ей этот вопрос, но она зажала мне рот рукой и сердито прошептала: «Молчи! Я знаю не хуже тебя, что его здесь нет. Но пусть весь зимний народ слышит мои слова. Я — Поаниу — верю в Уампуса и хочу, чтобы он достал корм для моей змеи». Она обошла всю площадь и каждому встречному говорила, что ты должен принести живого кролика для священной змеи. Слышишь ее голос? Она пришла за тобой на южную площадь.

Действительно, мы услышали голос Поаниу. Келемана осушила слезы и улыбнулась.

— Уампус! — воскликнула она. — Поаниу — верный наш друг. Она тебя защитит, члены совета должны будут ей повиноваться.

Я хотел было пойти навстречу Поаниу, но женщины посоветовали мне остаться. Через минуту Поаниу поднялась по лестнице на крышу и вошла в комнату. Тяжело дыша и улыбаясь, она опустилась на скамью.

— Ты уже знаешь, Уампус, какое я хочу дать тебе поручение. Это все, что я могу для тебя сделать. До сих пор только членам Патуабу поручала я доставать пищу для священной змеи. Завтра ты принесешь мне кролика, живого кролика.

— Если мне удастся его поймать, — ответил я. — Благодарю тебя, Поаниу.

Она отказалась от угощения, предложенного Келеманой, и, отдохнув, ушла через несколько минут. Вскоре вернулся Начитима.

— Сын мой, — сказал он, — Поаниу оказала тебе высокую честь. Ты должен выполнить ее поручение. Завтра утром ты поставишь шесть ловушек для кроликов. Поля к югу от деревни окаймлены густыми кустами; там водится много кроликов. А теперь пора спать.

На рассвете я вышел из деревни. У ворот меня окликнули караульные и пожелали успеха. Я пересек поле и спугнул двух маленьких кроликов, поедавших маисовые побеги. Они скрылись в кустах, а я отыскал их норки и у входа расставил ловушки. Ловушка была очень простая — круглая петля из кожаного ремня, конец которого я привязал к кусту. Покончив с этим делом, я отошел в сторонку, сел на землю и стал ждать. Как я боялся, что мне не удастся поймать кролика! Я знал, что судьба моя зависит от того, выполню ли я поручение Поаниу. Но счастье мне улыбалось. Когда взошло солнце, я увидел, что куст, к которому был привязан конец ремня качается. Подбежав к норке, я схватил бившегося в петле кролика и, взяв остальные пять ловушек, поспешил домой. У ворот пуэбло я встретил работников, уходивших в поле, и воинов трех сторожевых отрядов. Прижимая к груди притихшего кролика, я с тревогой всматривался в их лица. Некоторые, заметив кролика, улыбнулись и похвалили меня, но многие — о, очень многие! — смотрели на меня исподлобья или делали вид, будто не замечают. Мне стало грустно; я уже не радовался пойманному кролику. С тяжелым сердцем подошел я к дому Поаниу и окликнул ее по имени.

— Войди! — отозвалась она.

Я отодвинул висевшую в дверях занавеску и вошел в темную душную комнату.

— Вижу, ты поймал кролика, — сказала она. — Я знала, что неудачи быть не может. И вернулся ты рано.

Она встала, подошла к двери, выходившей в соседнюю комнату, и слегка отодвинула решетку из ивовых прутьев. Потом знаком подозвала меня и велела бросить кролика змее. Когда он мягко шлепнулся на земляной пол, я услышал, как застучали погремушки на хвосте священной змеи. Мурашки пробежали у меня по спине.

Сделав свое дело, я хотел поскорее выйти на свежий воздух, но Поаниу задержала меня и заставила опуститься на колени перед решеткой. Я услышал ее бормотанье; она произносила какие-то непонятные слова, а я думал только о том, как бы отсюда уйти. Змея внушала мне отвращение, бормотанье старухи казалось смешным, но я молчал, опасаясь ее рассердить. Я знал, что Поаниу желает мне добра, и не хотел лишиться ее дружбы. Наконец она меня отпустила.

В этот день мы закончили посев маиса, а на следующий день пошли помогать Кутове. Его поле находилось к югу от пуэбло, у подножья утесов, образующих восточную стену каньона. С востока к нему примыкало поле нашего военного вождя Огоуозы, который работал вместе со своей женой и дочерью. К западу находилось поле Тэтиа; его возделывала вдова Тэтиа, ее два сына и племянник Огота. За полем начинались густые заросли, которые тянулись на север и спускались к берегу реки. На утесах находился южный отряд воинов; мы ясно могли их разглядеть: одни стояли, другие сидели у самого края пропасти.

До нас доносились голоса людей, работающих на поле Тэтиа. По-видимому, Огота был чем-то очень доволен: он пел, смеялся, приплясывал. Потом громко сказал:

— Ну, Тэтиа, завтра вечером члены Патуабу соберутся на совещание. Я знаю, чем кончится дело: этих двоих они приговорят к смерти. Так мне сказали мои друзья. Как бы я хотел, чтобы поскорее настало завтра!

Мы не слышали, что ответила ему женщина. Начитима и Кутова приказали мне притвориться, будто я ничего не слышал, но я и не собирался вступать с ним в пререкания. Огота высказал вслух то, о чем я все время думал. Я боялся, что мне и брату осталось жить два дня. Хотя при нас Начитима храбрился, но я видел, что он тоже очень встревожен и со страхом думает о завтрашнем дне. Он не знал, кто из членов Патуабу будет на нашей стороне. Даже женам своим они редко говорили о том, какое решение думают принять. Обычно они прислушивались к разговорам, но сами молчали.

Чоромана стояла в нескольких шагах от меня. Подойдя ко мне ближе, она шепнула:

— Быть может, Огота знает, какой приговор вынесет Патуабу. Уампус, не подвергай себя опасности! Уйди и спрячься где-нибудь поблизости, а мы дадим тебе знать, какое решение будет принято. Если тебя приговорят к смерти, тогда, Уампус, мы трое — ты, твой брат и я покинем Покводж и никогда сюда не вернемся.

Я покачал головой:

— Нет, Чоромана, это было бы трусостью. Я не могу уйти тайком из Покводжа…

Я не успел договорить, так как в эту минуту раздались громкие крики и пение. Из зарослей, покрывавших склон горы, выскочили воины и бросились по направлению к пуэбло. Люди, работавшие на соседних полях, бежали впереди.

10. НОВЫЙ ВОЕННЫЙ ВОЖДЬ

Да, снова услышал я в долине Покводж пронзительный боевой клич и военную песню моего родного народа — навахов. Это был тот самый отряд, который угнал наших лошадей.

Со всех сторон бежали по направлению к пуэбло люди, работавшие на полях. К ним присоединились и три сторожевых отряда. Мы знали, что пуэбло не выдержит натиска, так как там оставались только старики, женщины и дети. Несколько женщин влезли на крыши домов по обеим сторонам узкого прохода; остальные баррикадировали вход в пуэбло. Но я не надеялся на то, чтобы им удалось до нашего прихода удержать неприятеля за стенами пуэбло. Я сказал брату, не отстававшему от меня ни на шаг: