Cecil Forester - Адмирал Хорнблауэр в Вест-Индии

– Прислать за вами экипаж, граф? – спросил он.

Камброн потянул себя за ус.

– Наверно, мне лучше поехать с вами, – сказал он, – как ни жаль покидать такое приятное общество.

Два француза, вежливо распрощавшись, приготовились уходить.

– Был чрезвычайно рад познакомиться с вами, милорд, – кланяясь Хорнблауэру, сказал Камброн. Прищуренные глаза несколько смягчали сухость поклона.

– Весьма любопытно было встретиться с выдающимся военачальником бывшей Империи, – отвечал Хорнблауэр.

Худ, изливаясь в сожалениях, проводил французов.

– Джентльмены, ваши бокалы пусты, – сказал он, вернувшись. Меньше всего на свете Хорнблауэр любил пить портвейн большими бокалами в жарком и влажном помещении, хотя теперь можно было, наконец, побеседовать с испанским консулом о Флориде. Он с облегчением вздохнул, когда Худ предложил присоединиться к дамам. Где-то неподалеку играл струнный оркестр, к счастью, приглушенно, так что меньше обыкновенного терзал немузыкальное ухо Хорнблауэра. Его усадили рядом с хорошенькой дамой, одной из соседок Камброна за обедом. Она спросила, как ему понравился город, он вынужден был ответить, что в этот первый день почти не видел Нового Орлеана. Разговор перешел на другие города, где ему доводилось бывать. После двух чашек кофе в голове немного прояснилось. Молодая особа оказалась внимательной слушательницей; он сочувственно закивала, узнав из разговора, что Хорнблауэр по долгу службы оставил в Англии жену и десятилетнего сына. Близилась ночь. Губернатор и его супруга поднялись; прием окончился. Последние томительные минуты, последние неловкие разговоры в ожидании экипажей, и, наконец, Худ проводил последнего гостя и вернулся в комнату.

– Кажется, вечер удался. Надеюсь, ваша милость со мной согласны. – Он повернулся к жене. – Однако, дорогая, пожалуйста, не забудь выговорить Гуверу за суфле. Миссис Худ не успела ответить – вошел дворецкий и снова что-то зашептал.

– Попрошу вашу милость на минуточку меня извинить, – встревожено сказал Худ. Он выбежал из гостиной.

Хорнблауэр и Джерард вежливо поблагодарили хозяйку за приятный вечер.

– Камброн нас опередил! – воскликнул, торопливо вбегая, Худ. – «Дерзкий» снялся с якоря три часа назад! Видимо, Камброн прямиком отсюда отправился на корабль.

Он круто повернулся к жене.

– Была ли баронесса и вправду больна? – спросил он.

– Она казалась на грани обморока, – отвечала миссис Худ.

– Значит, притворялась, – заключил Худ. – Камброн хотел уйти под благовидным предлогом и попросил Вотура помочь.

– Что он, по-вашему, задумал? – спросил Хорнблауэр.

– Бог его знает. Но, думаю, вы его спугнули. Ясно, он так скоропалительно отбыл не за хорошим делом. Сан-Доминго, Картахена – где он высадит своих гвардейцев?

– В любом случае, я последую за ним, – произнес Хорнблауэр, вставая.

– Вам нелегко будет его догнать, – ответил Худ. От волнения он сказал «вам», а не «вашей милости». – Камброн взял два буксира – «Молнию» и «Звезду»; вся река с недавних пор освещается маяками, так что за ним и на лошади не угнаться. К рассвету он будет в открытом море. Даже не знаю, удастся ли сегодня найти буксир для вас, милорд.

– Я все равно отправлюсь за ним, – сказал Хорнблауэр.

– Я приказал подать экипаж, милорд, – сказал Худ. – Извини, дорогая, мы отбываем без церемоний.

Трое мужчин поспешно откланялись. Дворецкий ждал со шляпами; у дверей стоял экипаж.

– Груз они подняли на борт еще до рассвета, – сказал Худ. – Мой человек с докладом ждет у вас на корабле.

– Может быть, он что-то прояснит, – сказал Хорнблауэр.

Экипаж, раскачиваясь, двинулся по улице.

– Позволите высказать предположение, милорд? – спросил Джерард.

– Да. Какое?

– Что бы ни замыслил Камброн, Вотур с ним в сговоре, милорд. А он служит французскому правительству.

– Вы правы. Бурбоны всюду суют нос, – задумчиво проговорил Худ. – Боятся упустить свое. Можно подумать, мы их разбили при Ватерлоо, а не Бони.

Копыта застучали звонче – экипаж въехал на пирс. Остановился. Худ открыл дверцу прежде, чем лакей успел соскочить с запяток, но когда они вылезали из экипажа, он уже стоял перед дверцей со шляпой в руке, поблескивая темной кожей в свете висящего на козлах фонаря.

– Жди, – бросил Худ. Они чуть не бегом кинулись к освещенным фонарем сходням, два матроса якорной вахты при их появлении вытянулись по струнке.

– Мистер Харкорт! – крикнул Хорнблауэр, едва ступив на палубу – ему было не до церемоний.

Возле трапа горел свет – там же был и Харкорт.

– Здесь, милорд.

Хорнблауэр вбежал в кормовую каюту. С палубного бимса свисал зажженный фонарь, второй принес Джерард.

– Докладывайте, мистер Харкорт.

– «Дерзкий» снялся с якоря в пять склянок первой вахты, милорд. Его тянули два буксира.

– Знаю. Что еще?

– Лихтер с грузом подошел к борту в начале второй собачьей вахты. Сразу, как стемнело, милорд.

Низенький чернявый мужчина незаметно вошел в каюту и остался стоять в тени.

– Ну?

– Джентльмен, которого прислал мистер Худ, вместе со мной наблюдал за погрузкой, милорд.

– Что грузили?

– Я считал по мере погрузки. У них на бизань-штаге горели огни.

– Ну?

Харкорт приготовился читать по бумажке.

– Двадцать пять деревянных ящиков, милорд, – прочел он, опередив нетерпеливый взгляд Хорнблауэра. – Я узнал эти ящики, милорд. В такие обычно пакуют ружья, по двадцать четыре ствола в каждый.

– Пятьсот ружей и штыков, – быстро умножил Джерард.

– Так я и думал, – сказал Худ.

– Еще что? – спросил Хорнблауэр.

– Двенадцать больших продолговатых тюков, милорд, и еще двадцать длинных, узких.

– Не можете ли вы предположить…

– Соблаговолите выслушать матроса, которого я отрядил, милорд?

– Зовите его.

– Спустись сюда, Джонс, – крикнул Харкорт и повернулся к Хорнблауэру. – Джонс – отличный пловец. Я послал его вместе с другим матросом в караульной шлюпке, и Джонс подплыл к лихтеру. Расскажи его милости, что ты разузнал, Джонс.

Джонс оказался щуплым, низкорослым парнем. Он заморгал от яркого света, робея в присутствии важных особ. Заговорил он с тем простонародным выговором, который сразу выдает уроженца лондонских трущоб.

– Форменные мундеры, сэр, в тех больших тюках, сэр.

– Как ты узнал?

– Подплыл к лихтеру и пощупал, сэр.

– Кто-нибудь тебя видел? – Это спросил Худ.

– Нет, сэр, ни одна душа. Все были заняты, грузили ящики. Форменные мундеры, сэр, я говорил, сэр, я нащупал пуговицы, сэр. Не как у нас, сэр, а выпуклые, навроде пуль, целые ряды на кажном мундере. Еще я, кажись, нащупал позумент и чтой-то навроде шнурков, сэр. Форменные мундеры, сэр, точно говорю.