Мои непридуманные рассказы - Сергей Стефанович Прядкин

повышенных тонах! А что еще оставалось делать? Ведь, как известно, ненормативная лексика на флоте не только дополняет отданные команды и приказания, но, и это главное, пресекает всякие сомнения в необходимости немедленных действий по их реализации и мощно ускоряет их исполнение в критических ситуациях. И, точно! Сработало! Вижу, как его правая рука, хоть и неуверенно, но все же двинулась к кнопке «Пуск». Через толщу находящихся над центральным постом палуб корабля слышу, как над головой ухнула стартующая зенитная ракета, и вижу через какую-то долю секунды погасание одного из транспарантов, сигнализирующего о том, что пуск второй ракеты уже не возможен. А пущенная ракета, это было видно по соответствующим индикаторам системы управления, долго и идеально наводилась и, наконец, нашла свою жертву, и по разбуханию радиолокационной отметки от нее в момент их встречи, после которой угол места воздушной цели начал быстро уменьшаться, стало понятно, что уверенно ее поразила. Не знаю, как у кого, но лично у меня, разве что вздох облегчения не вырвался, такой моральный груз с плеч свалился! В самом деле, если бы в этой ситуации цель оказалась не пораженной, то все грехи сразу же свалили бы на меня: зачем приказал стрелять за пределы зоны поражения? И никому бы я ничего не доказал, что эта зона поражения была выработана счетно-решающим прибором по упрощенным формулам, да еще и существенно ограничена вертикальными плоскостями в боковых пространствах, исходя исключительно из тактической задачи самообороны корабля. А за несанкционированный пуск при таком раскладе получил бы свое на полную катушку, это, уж, как пить дать! Ну а комбат Богомолов, возможно, рассудил по-своему. В самом деле, магнитофон все, что произносится в центральном посту, записывает, да еще и с моим эмоциональным крепким выражением. Поэтому, в случае неудачи, все шишки, уж точно, будут свалены на меня.

Итак, радиоуправляемая мишень Ла-17К поражена, зенитная ракетная стрельба успешно выполнена, с легким сердцем поднимаюсь на ходовой пост с докладом командиру бригады капитану 1 ранга Николаю Ниловичу Трошневу, многоопытному моряку внушительного телосложения и с мощной харизмой. «Далеко полетела!» – наконец услышал я. Но зная его скупость на похвалу, я, в общем-то, другого и не ожидал. Был он человеком всегда внешне невозмутимым, но все же по выражению его лица я понял, что ему довелось испытать ровно такие же переживания за результаты обоих боевых упражнений, как и мне, но уже со своего командирского мостика. Возможно, кто-либо спросит: а был ли риск неудачи? Ответ: несомненно, был. Но это был совершенно оправданный риск. Однако, без риска в нашем деле, это, как жить без адреналина – скучно! Да, и вспомнить бы было нечего!

Все хорошо, что хорошо заканчивается! Через несколько суток СКР «Резвый» на многие месяцы ушел на боевую службу решать поставленные ему задачи.

7 апреля 1989 года

7 апреля – День памяти подводников, погибших в море. Оно забрало их жизни, но никогда не отберет у наших душ светлую память по этим героям, до конца выполнивших свой воинский долг и уверен, что эта скорбная дата оставила зарубку в душе каждого нашего моряка-подводника. Моя флотская служба распорядилась таким образом, что мне не довелось служить на подводных лодках, хотя львиная доля спецдисциплин из курса нашего обучения в ЧВВМУ им. П.С.Нахимова сводилась именно к этой службе, но и для меня эта дата по-своему врезалась в память.

Итак, пятница, 7 апреля 1989 года. Совсем недавно на Северный флот пришел с постройки тяжелый атомный ракетный крейсер (ТАРКР) «Калинин» (ныне «Адмирал Нахимов»).

Тяжелый атомный ракетный крейсер «Калинин»

Я служил в Управлении ракетно-артиллерийского вооружения Северного флота (УРАВ СФ) и мне в должностные обязанности было вменено кураторство вопросов эксплуатации и огневой подготовки зенитных ракетно-артиллерийского комплексов (ЗРАК) «Кортик», которыми был вооружен этот корабль. УРАВ СФ располагался в Мурманске, в котором я сравнительно недавно получил квартиру и проживал со своей семьей. Как в обычный рабочий день, прибыл на службу, и тут же получил приказание убыть на ТАРКР «Калинин», который стоял на своей штатной бочке на внешнем рейде Североморска, что я немедленно и выполнил. Причиной тому послужила неуспешная зенитная ракетная стрельба на этом корабле ЗРАК «Кортик», которая выполнялась накануне по программе государственных испытаний корабля по двум ракетам-мишеням КСР-5НМ – варианта авиационных сверхзвуковых противокорабельных ракет, специально предназначенных для противовоздушной подготовки с очень малой отражающей радиолокационной поверхностью при небольших ракурсных углах наблюдения. Поэтому, Командующий Северным флотом адмирал Ф.Н.Громов приказал флотским специалистам разобраться на месте в причинах срыва государственных испытаний и доложить ему через Управление боевой подготовки штаба Северного флота.

На одном из причалов в Североморске меня встретил командир батареи ЗРАК «Кортик» лейтенант Дондуков, настоящий фанатик данного оружия, влюбленный в свое дело, с которым я буквально недавно познакомился, вникая в устройство и технические особенности комплекса. По прибытию на катере на корабль он же проводил меня в каюту, в которой находились флагманские специалисты соединения и несколько, как я понял, представителей разработчиков оружия и предприятия-изготовителя. Один из них выделялся своим крупным телосложением и волевым выражением лица с очень внимательным взглядом. На его груди при довольно скупом искусственном освещении каюты поблескивала золотом Звезда Героя Социалистического труда. Неужели сам Шипунов, подумал я? И не ошибся, потому что этим человеком, действительно, оказался Генеральный конструктор Тульского конструкторского бюро приборостроения и главный конструктор ЗРАК «Кортик» выдающийся конструктор отечественного автоматического стрелково-пушечного вооружения Аркадий Георгиевич Шипунов. Очевидно, они ждали меня, как представителя специального управления Северного флота и после короткого обмена рукопожатиями, приступили к обсуждению причины вчерашней неудачной работы, в которой они уже досконально разобрались. Меня поразила простота и чувство достоинства, с каким общался со мной и другими присутствующими в каюте этот человек-легенда для наших Вооруженных Сил. К обеду вся работа была закончена, и я поднялся на ходовой пост корабля, где по радиотелефону мне была организована связь, и я начал докладывать под запись представителю Управления боевой подготовки штаба Северного флота капитану 1 ранга В.М. Данилюку содержание акта расследования. Была отличная апрельская солнечная погода, отливным течением корабль развернуло так, что с ходового поста хорошо просматривалась вся панорама города. И вдруг во время моего доклада из-за городских многоэтажек, амфитеатром спускавшихся к Кольскому заливу с высоты местных сопок, буквально выскочила пара противолодочных самолетов Ил-38. За немалый срок службы на Северном флоте я очень много раз наблюдал взлеты таких самолетов с аэродрома Североморск-1, но такой увидел впервые. Обычно они с мощным гулом плавно