Флибустьер. Вест-Индия - Ахманов Михаил Сергеевич

— В Московии? Нет, мой господин, там я не бывал, ибо эта держава портов в Балтийском море не имеет, равно как флота, торгового или военного. Они не мореходы, люди сухопутные.

— Но скоро все переменится… — будто в трансе пробормотал Серов. — Совсем скоро…

— Вы так думаете? Ну, не смею спорить с мсье маркизом. Словом, в Московии я не бывал, но знаю московитского царя. Мы с ним тезки, оба Петеры! Когда он приезжал в Амстердам[87], сидели мы с ним не раз в таверне, с ним и с его адъютантом по имени Алек-саш-ка. Он любопытен, расспрашивал меня и других капитанов про вест-индские моря и земли, требовал карты достать. — Голландец усмехнулся и пожал плечами. — Возможно, он собирается завоевать Бразилию? Или Мексику?

— Бразилия с Мексикой нам не нужны, а вот насчет Аляски… — начал Серов и тут же прикусил язык. Об этом нельзя, об этом совсем ни к чему! — мелькнула мысль. Он вдруг с особой остротой ощутил себя пришельцем из грядущего, знающим наверняка, что есть и что будет, какие свершатся дела в ближайшие годы и в предстоящие столетия, кто сделается славен и велик, чьи имена сохранит история, кого предаст забвению. Но обсуждать это с мингером ван дер Вейтом явно не стоило.

Серов поерзал в кресле и, чтобы замять неловкость, спросил:

— Этот Петер, царь московитов… Каков он на вид? Капитан снова улыбнулся.

— Странный… На вашего Луи не похож, да и на любого другого монарха в Старом Свете. Рослый, тощий, молодой, в простом камзоле… и усы торчат, как у кота… Звал он меня к себе в Московию и говорил, что сделает адмиралом. Только какой из меня адмирал? Бриг, восемь пушек и сорок пьяниц-матросов — на большее старого ван дер Вейта не хватит…

Поднявшись, Серов похлопал его по плечу, затем разлил из бутыли по кружкам.

— Ничего, почтенный мингер, ничего! Может, мы еще не только на Тортуге повоюем и все же выйдем в адмиралы! Как знать! А сейчас — за наш договор… чтоб был крепок…

Звякнули, стукнувшись, кружки, крепкий джин обжег горло. Он откашлялся и молвил:

— Пожалуй, я дам вам шесть процентов, мингер ван дер Вейт, как наградные для вас и экипажа. Или восемь, при успешном завершении дел.

Голландец в полном ошеломлении сгреб бутылку и допил из горла. Потом, мотнув бородой, прохрипел:

— С чего такая щедрость, господин маркиз? Я ведь помню о своих обстоятельствах и о том, что торговля неуместна.

— Это, конечно, так, но мне хотелось бы вас поощрить, — сказал Серов. — Все же вы тезка русского царя и пили с ним в Амстердаме, а значит, вы из верных и честных людей. Петр Великий с кем попало пить не будет.

Глава 16

СКАЛИСТЫЙ ФОРТ

Голландских матросов выпустили из трюма. Коренастый Николас Бринкер, первый помощник капитана, выстроил их на шкафуте, а суперкарго Ханс ван Хольп, тот самый тощий тип, что спал, уткнувшись носом в блюдо солонины, откупорил бочонок. Мореходы приняли по кружке, узнали, кто командует теперь парадом и куда направляется бриг, но плохие новости были приправлены хорошими: вешать и топить не будут, а за службу обещаны наградные. Это известие голландцы встретили одобрительными гулом, а затем Сэмсон Тегг отобрал десяток пушкарей и, дабы проверить их меткость, расстрелял шлюп с расстояния ста восьмидесяти ярдов.

К вечеру с востока, с просторов Атлантики, потянуло свежим ветерком, а ночью ветерок сменился тропическим ливнем и шквалом, какие бывают в Карибских водах в начале осени. Шквал был яростен, но недолог; с полчаса тугие струи барабанили по палубе, корабль мотало на волнах, то подбрасывая к стремительно бегущим тучам, то швыряя в темную пропасть меж огромных валов. Вскоре небо очистилось, высыпали яркие, словно омытые ливнем звезды, и подул устойчивый попутный бриз. Заступила ночная вахта под командой Бринкера, остальные мореходы легли спать: экипаж «Русалки» — в кубрике на баке, люди Серова — прямо на палубе. Оружие, на всякий случай, держали под рукой.

Впрочем, оно не пригодилось — голландцы свято соблюдали уговор. Если не считать прискорбной тяги к спиртному, экипаж у ван дер Вейта был надежен и трудолюбив, и оставался таковым, если за день распивали не больше кварты на нос. Само собой, команда «Русалки» не могла тягаться с пиратами в рукопашном бою, но паруса голландцы ставили быстрее, чем капитан раскуривал трубку, да и стреляли отменно, хоть из мушкетов, хоть из пушек. Серов еще раздумывал, когда и как придется их использовать, однако искренне надеялся, что до пальбы и резни дело не дойдет. С другой стороны, если такое все же случится, лучше иметь полсотни бойцов и крепкий бриг, чем хлипкое суденышко, чьи обломки сейчас дрейфовали к Наветренным островам.

Погода благоприятствовала плаванию, ветер дул попутный, и спустя девять дней «Русалка» вошла в гавань Бас-Тера. Тут оказался целый флот: на рейде, кроме «Ворона», стояли еще два пиратских корабля, и несколько судов помельче разгружались у причалов. Отсалютовав из носовых орудий, бриг бросил якоря поближе к берегу, как раз напротив таверны «Старый Пью» и Скалистого форта. Снизу его кирпичные стены казались прямоугольной шапкой, небрежно надвинутой на маковку серого бесплодного утеса.

— Мы не ошиблись, Пил здесь, черная душа, — произнес Сэмсон Тегг, разглядывая корабли. — И Пьер Пикардиец пожаловал, и Стив Ашер на своем «Трезубце Нептуна»… А Пил, похоже, совсем недавно заявился — вон, вся команда на борту.

— Хрр… Еще не спустили, сучьи дети, наше серребришко, — буркнул за спиной бомбардира Хрипатый Боб.

— Гроб и могила! Тысячу песо за неделю не спустишь, — отозвался Стур и добавил: — Хорошо, что здесь Пикардиец и Ашер. Мерзавцы оба, тухлая акулья требуха, но все же капитаны и помнят про Береговой устав. При них эта лиса Кюсси хвостом не повиляет!

Прислушиваясь к ругани и возгласам корсаров, Серов потянулся за зрительной трубой. В круглом ее оконце промелькнули набережная, церковная колокольня, крыши лавок, кабаков и складов, потом возник трехмачтовый фрегат — «Гром» Пикардийца с восемнадцатью пушками. Двадцатипушечный «Трезубец» с бортами, окрашенными в желтый цвет, стоял восточнее, и оба судна располагались так, чтобы контролировать любые перемещения в бухте. «Ворон» застыл поближе к берегу, словно пойманный в ловушку зверь. Пила или других офицеров Серов не разглядел, однако заметил, что на шкафуте и шканцах толпятся человек пятьдесят — шестьдесят, а на квартердеке дежурят стрелки в полной боевой готовности. Затем он без особого удивления обнаружил, что палубы «Трезубца» и «Грома» тоже не пусты — у фальшборта торчали вооруженные до зубов пираты, не меньше половины экипажей. Что до обычно оживленной набережной, то там народа почти не замечалось — кроме негров, разгружавших два торговых корабля.

«Точно вымерли все!» — подумалось Серову. Он сунул трубу за пояс и снова оглядел тянувшуюся вдоль гавани улицу, скользнув взглядом от таверны старого Пью на западе до протестантской часовни на востоке. В отличие от корабельных палуб, Бас-Тер казался безлюдным и едва ли не вымершим; мнилось, что вот-вот послышится команда, рявкнут огнем и дымом орудия, отвалят шлюпки от пиратских фрегатов, и кровожадные орды ринутся то ли друг на друга, то ли на притихший город. Впрочем, последнее было маловероятно — Бас-Тер, как и вся Тортуга, являлся землей экстерриториальной, неприкосновенной — во всяком случае, до той поры, пока Береговое братство нуждалось в услугах его губернатора. К тому же не стоило забывать и о пушках Скалистого форта. На них Серов питал особые надежды.

Сделав знак капитану ван дер Вейту, он распорядился:

— С вами останутся мастер Стур и еще один из наших, вот этот, — он показал на Жака Герена. — Слушаться их как меня и ждать сигнала! На берег ни ногой, пить не больше кружки, порох держать сухим. С остальными я отправлюсь в город.

Спустили шлюпку, а в нее — сундук с одеждой и тщательно запакованным фарфоровым сервизом. Тернан, двое голландцев и братья Свенсоны сели на весла, плеснула изумрудная вода, скрипнули уключины, и замшелые бревна причала неторопливо поплыли к Серову. А вместе с ними — пыльные пальмы под низко нависшим вечерним солнцем, лачуги с покосившимися крышами, белые стены и колокольня церквушки, узкие улочки, что разбегались вверх, к террасам и домам богатых горожан. В том районе также не замечалось большого оживления. Лишь у низкого здания казармы, распластавшейся около губернаторского особняка, мелькали фигурки солдат — похоже, шли учения или военный смотр.