Клайв Касслер - Священный камень

—    Заправишься? — спросил он, заглядывая в кабину.

—    Я в порядке, — ответил Гундерсон. — А ты как, Трэйси?

Пильстон говорила по радио с диспетчером и лишь отрица­тельно махнула рукой.

—    Хэнли забронировал вам номера в отеле у аэропорта, — сказал Трюйт. — А я возьму такси и поеду в город.

Гундерсон сделал последний разворот и вывел самолет на полосу.

—    Заправимся и будем в отеле наготове, — ответил он.

—    Годится, — сказал Трюйт.

Весь полет его что-то беспокоило, но он никак не мог по­нять что. Дик часами пытался вспомнить обстановку в кабинете Хикмэна, но, несмотря на все старания, не мог вспомнить все. Откинувшись в кресло, он теребил пристяжной ремень и ждал, когда же «Гольфстрим» сядет.

Спустя десять минут Трюйт уже сидел в такси и ехал через опустевшие улицы к «Савою». Машина как раз проезжала вок­зал Паддингтон, когда его осенило.

Оверхольт собирался поспать в кабинете на диванчике. Побе­да, второе или третье место — что-нибудь случится в ближайшие сорок восемь часов. Было уже десять вечера, когда ему снова позвонил президент.

—    Ваши ребята облажались, — сказал президент. — В поезде ничего не было.

—    Невозможно, — ответил Оверхольт. — Я не первый год ра­ботаю с «Корпорацией». Они не ошибаются. Метеорит был в поезде. Видимо, его снова перебазировали.

—    Ну, значит, он где-то в Англии, неизвестно где, — сказал президент.

—    Кабрильо сейчас уже в Лондоне, — сказал Оверхольт. — Работает по поводу пропавшей бомбы.

—    Лэнгстон, тебе бы лучше взять ситуацию под контроль, и как можно скорее. Иначе пора задуматься, как жить на пенсию.

—    Да, сэр, — ответил Оверхольт.

Телефон умолк.

—    Мы отслеживаем метеорит, — устало ответил Оверхольту Хэнли. — Он перемещается по шоссе к югу от Бирмингема. Мы будем у Лондона утром, тогда и сможем высадить оперативни­ков и начать поиск.

—    Хорошо бы, — сказал Оверхольт. — Мне тут уже задницу поджаривают. Как положение дел с поиском бомбы?

—    Кабрильо и его команда планируют установить точное ме­стоположение утром, а затем вызвать на подмогу MI-5.

—    Я буду ночевать в кабинете. Позвони, если что-то изме­нится.

—    Обязательно, — ответил Хэнли.

Дик Трюйт взял на стойке ключ от номера и дал чаевые швей­цару, чтобы тот отнес его сумку. Пошел по коридору к номеру Кабрильо и тихо постучал в дверь. Открыл Мидоуз.

—    Легок на помине, — сказал он, отходя в сторону и пропу­ская Трюйта внутрь. Тот вошел. На столе стояли тарелки с не­доеденной едой вперемежку с листами бумаги и папками.

—    Доброе утро, босс, — сказал Трюйт Хуану, подошел к теле­

фону и заказал в номер «Кока-колу» и двойной сэндвич. Вер­нувшись к столу, опустился в кресло.

—    Хальперт выяснил, что это за военный, фотографию ко­торого ты нашел, — сказал Кабрильо. — Но мы пока не поняли, как он связан с Хикмэном.

—    Он его сын, — коротко ответил Трюйт.

—    Вот черт! — выпалил Сэн. — Тогда это многое объясняет.

—    Наверняка, — продолжал Трюйт. — Когда я был в кабинете Хикмэна, в моей памяти отложилось нечто странное, но я не успел разглядеть все поподробнее, поскольку хозяин неожи­данно вернулся. На полке рядом со столом стояла пара детских ботиночек, в бронзе.

—    Странно, — сказал Кабрильо. — Ничего не известно о том, чтобы у Хикмэна были дети.

—    Да, — согласился Трюйт. — Но на ботиночках висел сол­датский жетон.

—    Ты не успел его прочитать? — тут же спросил Сэн, отслу­живший в свое время в морской пехоте.

—    Нет, но, думаю, это сможет сделать кто-нибудь из полиции Лас-Вегаса. Вопрос в том, зачем Хикмэну чужой солдатский жетон?

—    Только если он принадлежал очень близкому человеку. — сказал Мидоуз. — И этот человек мертв.

—    Позвоню Оверхольту и попрошу его, чтобы полиция Лас- Вегаса это проверила, — сказал Кабрильо. — А вы отдохните. Чувствую, завтра будет горячий денек.

Мидоуз и Сэн вышли из номера, но Трюйт остался.

—    Я поспал на борту «Гольфстрима», босс, — сказал он. — По­чему бы вам не дать мне адрес, и я проведу небольшую ночную разведку.

Кабрильо кивнул и выдал Трюйту всю информацию.

—    Собираемся здесь в восемь утра, Дик, — сказал он. — А по­том прибудут и остальные.

Трюйт кивнул и пошел в номер, чтобы переодеться. Через пять минут он уже спускался в вестибюль на лифте.

Хальперт работал всю ночь. «Орегон» шел к Лондону полным ходом, с минимальным количеством людей на вахте. Оператив­ники спали в каютах, и на судне воцарилась тишина. Хальперт любил спокойствие. Запустив в компьютере поиск в базе дан­ных Министерства обороны, он пошел по коридору на камбуз, поджарил себе бейгл и сварил кофе в кофейнике. Намазав бейгл мягким сыром, завернул его в бумагу, сунул под мышку, взял кофейник и пошел обратно в кабинет.

В лотке принтера лежал лист бумаги. Вынув его, Хальперт медленно прочел текст. Ближайшим родственником Кристофе­ра Ханта была Мишель Хант, его мать, проживающая в Кали­форнии в Беверли Хиллз.

Введя имя в компьютер, Хальперт начал поиски информации.

В Лондоне было четыре утра, когда «Хоукер-800ХР» с Хик­мэном на борту приземлился в Хитроу. Прямо на полосе его ждал черный «Роллс-Ройс». Лимузин помчался по пустынным улицам в сторону Мэйденхеда.

Хикмэн хотел быть на фабрике в Мэйденхеде к открытию. Остальная команда скоро прибудет из Кале, а ему еще очень много надо сделать. Он поглядел на флакон с заразой, который купил у Вандервальда. Немного этого, немного пыли от метео­рита — и вуаля.

Учитывая, что квартира располагалась в Ист-Энде, ее обста­новка была роскошной. Этот район долгое время был самым дешевым, но в последние пару лет Ист-Энд стал попрестижнее и подороже, когда высокие цепы на жилье в центре заставили старожилов переезжать оттуда.

Трехэтажный дом на Кингсленд Роуд, неподалеку от Музея Джеффри, пережил бомбежки Второй мировой практически невредимым. После многих лет в качестве съемного жилья для иммигрантов, облюбовавших район в конце двадцатого века, по­следние пару лет дом возродился в качестве дорогого публично­го дома, находящегося под контролем старого семейного клана бандитов, возглавляемого Дереком Гудлином.

На первом этаже был салон и бар с кабинетами. На втором расположилось казино и еще один бар; на верхнем же были спальни, отделанные на любой вкус.

Как только Лабатиби остановил свой «Ягуар» перед домом и выбрался наружу вместе с Амадом, Дерек Гудлин, который сам заправлял делами в этот вечер, уже ждал его. Гудлин, которого за глаза звали Жуком за крохотные круглые глазки и покры­тую оспинами кожу, улыбнулся, подбежал к дверям и уже начал мысленно считать денежки. Он уже имел дело с этим арабом и знал, что если Лабатиби решил провести здесь ночь, то счет пойдет на тысячи.