Майкл Крайтон - Пиратские широты

Но самая срочная и сложная задача состояла в том, чтобы привести корабль в порядок, переместить пушки с правого борта на прежние места. Это было нелегким делом даже при спокойном море и сухой палубе. Теперь же, в бурю, корабль захлестывали волны, а крен доходил до сорока пяти градусов. Такелаж и все, что находилось наверху, промокло насквозь и сделалось скользким. Это был просто кошмар. Сделать такое было невозможно, но необходимо, потому что речь шла об их выживании.

Хантер руководил работами. Каперы переставляли пушки по одной. Приноровиться к качке, когда приходилось сражаться с пятью тысячами фунтов бронзы, оказалось ой как нелегко.

Первое орудие они потеряли. Веревка лопнула, пушка помчалась через накренившуюся палубу подобно снаряду, разнесла в щепки ограждение противоположного борта и рухнула в море. Скорость, с которой это произошло, привела всех в ужас. Вторую пушку каперы обвязали веревками, сложенными вдвое. Она не просто сорвалась, но еще и задавила по пути одного моряка.

В течение следующих пяти часов они сражались с ветром и дождем, старались вернуть пушки на свои места и надежно закрепить их. Когда дело было кончено, весь экипаж «Эль Тринидада» был измотан превыше всяких сил. Моряки цеплялись за леера и оттяжки, чтобы их не смыло за борт, и здорово напоминали тонущих животных.

Однако же Хантер понимал, что буря еще только начиналась.

Ураган, самое ужасающее явление природы, был замечен первыми же путешественниками, явившимися в Новый Свет. Само это слово — «ураган» — принадлежало языку индейского племени араваков и обозначало бурю, подобную которой Европа не ведала. Экипаж Хантера знал о неимоверной мощи этого гигантского циклонического явления и отвечал на чудовищную сущность бури древнейшими моряцкими суевериями и ритуалами.

Эндерс, стоявший у штурвала, смотрел на водяные горы, вздымающиеся вокруг, и бормотал все молитвы, какие только помнил с детства. При этом он то и дело прикасался к акульему зубу, висевшему у него на шее, и жалел, что не может поставить больше парусов. В данный момент на «Эль Тринидаде» их было поднято всего три, а идти под тремя парусами — дурная примета, это всякий знает.

Мавр, находящийся на нижней палубе, взял кинжал, рассек себе палец, а потом начертил собственной кровью треугольник на досках. В его середину он положил перо, которое придерживал там, пока шептал про себя заклинание.

Лазю, оказавшаяся на носу галеона, сбросила за борт бочонок солонины и подняла к небу три пальца. Это суеверие было самым древним. Женщина знала, что в старину моряки бросали за борт какую-нибудь еду, а три пальца, поднятых к небу, вроде бы могли спасти тонущее судно. На самом деле этот жест символизировал трезубец Нептуна, а еда была жертвоприношением богу морей.

Сам Хантер не раз во всеуслышание заявлял, что презирает подобные суеверия. Однако же он ушел к себе, запер дверь, опустился на колени и принялся молиться. При этом мебель в каюте летала от стены к стене, ибо волны швыряли корабль из стороны в сторону.

Буря с дьявольской яростью завывала за стенками, корабль под ним трещал и протяжно, мучительно стонал. Поначалу Хантер не слышал ничего, кроме этих звуков, потом до него донесся женский крик, который тут же повторился.

Чарльз выскочил из каюты и увидел, как пятеро матросов волокли леди Сару Элмонт к сходному трапу. Девушка кричала и билась у них в руках, силясь вырваться.

— Стоять! — гаркнул капитан и рванулся к ним.

Волны перелетали через головы людей и с грохотом разбивались о палубу. Каперы отвели глаза.

— Что здесь происходит?! — спросил Хантер, но не получил никакого ответа.

В конечном итоге сама леди Сара пронзительно выкрикнула:

— Они хотят бросить меня в море!

Заводилой в этой группе, похоже, был Эдвардс, грубый моряк, участник десятков каперских походов.

— Она ведьма! — заявил он, с вызовом глядя на Чарльза. — Точно вам говорю, капитан! Мы нипочем не переживем эту бурю, если она останется на борту!

— Не мели чушь! — оборвал его Хантер.

— Попомните мое слово. Если не избавимся от нее — нам конец! Она ведьма, точно вам говорю! Настоящая ведьма!

— Откуда тебе это известно?

— Я это сразу понял, как ее увидел! — заявил Эдвардс.

— По каким признакам? — спросил капитан.

— Этот человек — сумасшедший! — вмешалась леди Сара. — Самый настоящий безумец!

— По каким признакам ты это понял?! — повторил вопрос Хантер, перекрикивая ветер.

Эдвардс заколебался.

В конце концов он отпустил девушку, отвернулся и буркнул:

— Да чего тут говорить! Но вы меня еще вспомните. Честно вам говорю.

Эдвардс ушел, остальные тоже отступили один за другим.

Хантер с леди Сарой остались одни.

— Возвращайтесь в свою каюту, заприте дверь на засов и сидите там. Ни в коем случае не выходите и никому не открывайте, — приказал капитан.

Девушка, глаза которой были круглыми от страха, кивнула и отправилась к себе. Хантер подождал, пока она запрется, а потом, после краткого колебания, вышел наверх, навстречу ярости бури.

На нижних палубах буря наводила страх, но на верхней она превосходила все мыслимые представления. К встрече с ней невозможно было подготовиться. Ветер набросился на Чарльза словно какое-то невидимое чудище. Тысячи сильных рук схватили его и принялись отдирать от всякой опоры и от всего, за что можно было бы ухватиться. Дождь хлестнул по нему с такой силой, что в первое мгновение Хантер не удержался от крика. Несколько секунд он ничего не мог разглядеть вокруг, потом увидел Эндерса, стоявшего у штурвала. Тот был надежно привязан.

Капитан добрался до него, цепляясь за направляющий канат, протянутый через палубу, и в конце концов спрятался под прикрытие кормовой надстройки.

Он взял запасную веревку, привязался, потом подался поближе к рулевому и прокричал:

— Как дела?

— Пока без перемен! — крикнул в ответ мастер-мореход. — Мы держимся. Это продлится еще сколько-то, но ураган зарядил надолго! А корабль начинает разваливаться!

— Надолго — это насколько?

Слова Эндерса затерялись под горой воды, взмывшей над ними и рухнувшей на палубу.

Хантер решил, что это вполне сойдет за ответ. Ни один корабль долго не выдержит такого избиения, а уж настолько увечный, как их галеон, — и подавно.

Леди Сара Элмонт в своей каюте изучила разрушения, причиненные бурей и моряками, которые ворвались к ней, когда она готовилась к ритуалу. Осторожно, приноравливаясь к качке, девушка снова расставила по местам пять красных свечей и зажгла их одну за другой. Каюту наполнило мерцание. Затем леди Сара нацарапала на досках пола пентаграмму и шагнула внутрь.