Морской почерк - Коллектив авторов

забудет его заслуг. Однако, это было не совсем так. Его травили в печати и в аристократических кругах, у него было слишком много недоброжелателей. Причины этого крылись не только в самостоятельности действий и мнений Невельского, но и в оскорбленном самолюбии министров и руководителей Российско-Американской компании. Главной причиной было наглядное доказательство их ошибок в Амурском вопросе. А этого не могли простить.

Я и мои друзья-тихоокеанцы чувствуем себя причастными к проблемам Дальнего Востока. Во всяком случае, они нам далеко не безразличны. Нам довелось поднимать флаги Родины над портами Южного Сахалина и многими Курильскими островами.

Мы ни на секунду не сомневались, что делаем доброе и нужное дело. Не сомневаемся в этом и теперь. И, разумеется, голоса, нередко убеждающие в том, что всё это было совершенно зря, нас не убедят. Голоса всегда остаются голосами, и говорить им не запретишь, да и не надо. Важно дело. И именно дело нас особенно тревожит. Возвращенные и вновь обретенные территории постепенно приходят в запустение. Можно, конечно, ссылаться на то, что в запустение за годы своего существования пришла вся Страна Советов. Потому, мол, и распалась. Но дело не только в этом. Главное в том, что Дальний Восток являлся (и является до сих пор) своеобразной колонией центра. И с развалом СССР для него почти ничего не изменилось. Рука Москвы, дающая и берущая, для него осталась. И раньше эта рука почти ничего не давала, но много брала, а теперь – тем более: давать нечего. Богатейший регион год от году чахнет. Более половины работающих там – временщики, их интересовали заработки, а не благоденствие земель и вод дальневосточных: там они жить долго и умирать не собирались, их интересы находились в других местах. Мы сами были временщиками и очень хорошо все это чувствовали. Но мы были военными, и это нас несколько оправдывает: военные всегда временщики, куда пошлют – там и служат. Я говорю не о военных. Инфраструктура – коммуникации, связь, жильё и многое другое – находилось почти в первобытном состоянии. И всякие строительства, всякие преобразования осуществлялись директивно, из центра: на каждое преобразование – своя статья, свой пункт и свои деньги, как правило мизерные. Все норовили строить даром, ценой жизни заключенных, которых на Дальнем Востоке было во много крат больше, чем коренных жителей. Теперь, говорят, дальневосточникам дали свободу действий. Может быть, это соответствует действительности. Хочется верить, но верится с трудом, слишком часто и сильно нас обманывали. Кроме того, даже при наличии свободы действий, нужны умные, грамотные, профессиональные и честные руководители. А где их таких-то быстро найдешь. Их и на российском уровне не густо.

Да густо их и не бывает. Так что, остаётся одно: ждать и надеяться.

Говорят: легко родить, но трудно воспитать. Есть тут какая-то аналогия с освоением земель. Невельской помог России родить Приамурье. Но воспитать его она не сумела. Мы тоже играли роль повивальных бабок в отношении Сахалина и Курил. Но, увы, руки до их воспитания у Москвы не дошли, а поручить это местным наставникам она не захотела: никто ничего не может кроме неё.

Российскому Дальнему Востоку пора дать максимально приемлемую самостоятельность, выгодную и для него (в первую очередь), и для России в целом – в этом убеждены многие послужившие и пожившие там. Это великолепный край, красивый и богатый. Одни круизы по Сахалину и Курилам могут дать колоссальные доходы. Но – до этого – надо преодолеть колоссальные расходы: на отели, на гавани, на суда, на всю инфраструктуру. Где взять средства? Это, конечно, главнейший вопрос и четкого ответа на него нет. Одно только можно сказать: не путём возвращения даже части уже принадлежащих нам территорий, таких как Шикотан и Хабомаи. Остальные направления возможны все: аренда, совместные предприятия, концессии и т. д. Но – повторяю – не бессрочная продажа.

И – напомню: Российско-Американская компания, так часто с благодарностью вспоминаемая ныне, постоянно вставляла палки в колеса Амурской экспедиции, и чем дальше, тем эти палки были длиннее и толще.

Так, всё-таки, что же с нами стало, с теми, кто дожил до сегодняшнего дня? Пришла старость, пришла житейская мудрость, говорящая о том, что чем раньше кончится в нашей любимой России борьба за власть, возобладают экономические, а не политические мотивы, появятся и будут неукоснительно соблюдаться законы, охраняющие личность каждого, тем лучше. Но на это требуются десятилетия, и не надо убаюкивать себя тем, что благодать наступит уже завтра, как это делали некоторые коммунисты. Хотя таких, я думаю, было меньшинство. Иначе – не стало бы с нами того, что стало.

Писатель Александр Зиновьев как-то сказал: “Пройдут века, остынут страсти, на Западе потихоньку построят нечто подобное русскому коммунизму, под другими названиями и в другом обличии. Только вспомнят ли о великом историческом творчестве какого-то отсталого русского народа? Да и сохранится ли, если в обозримом будущем в России ничего не изменится, этот народ”?

Мне не хотелось бы, чтобы он сделался пророком. Не зря же мы совершали свои лейтенантские плавания. И многим из наших потомков их непременно придётся совершать. Во имя благоденствия России и каждого из её жителей. Особенно – во имя благоденствия жителей российского Дальнего Востока.

Сергей Павлович

Сергей Павлович родился в середине прошлого века. Рос и учился в Ленинграде. На Северном флоте проходил срочную службу. 30 лет отдал морю, работая на судах различного назначения матросом, электриком, электромехаником, механиком. В 70-х годах удалось совершить зимовку на одной из советских антарктических станций. Побывал на всех морях и континентах. Живёт в Риге.

Случай при Ватерлоо

Заканчивался 1973 год. Наш теплоход обеспечивал 19-ю Антарктическую экспедицию и мы, преодолев по меридиану всю Атлантику, зашли на один из многочисленных островов Антарктического архипелага, отделённого от Южной Америки широким и коварным проливом Дрейка. Остров этот, названный русскими моряками Ватерлоо, и принадлежащий к группе Южно-Шетландских островов, находится на стыке двух океанов. В юго-западной части острова от пролива Брансфилд, развёрнутому ближе к Тихому океану, имеется удобная и глубоководная бухта под названием Ардли, на берегу которой в тот год мирно соседствовали всего две научные полярные станции: советская (в последующем российская) Беллинсгаузен и чилийская Президент Эдуардо Фрей. Через 35 лет к ним присоседятся долговременные поселения ещё десяти государств, и остров станет, пожалуй, самым интернациональным в Антарктическом архипелаге. На острове возведут православный храм в честь Святой Троицы, и он будет напоминать не только русским, но и южноамериканцам, полякам,