Хэммонд Иннес - Крушение «Мэри Диар»

Некоторое время Петч хранил молчание. Казалось, он обдумывает ответ. Наконец он произнес:

— Подробный отчет я дам соответствующим властям. А до тех пор… — Он по-прежнему не спускал взгляда с Фрэзера. — А до тех пор, извините меня, я отвечать на вопросы не буду.

Фрэзер колебался, очевидно, не желая так обрывать разговор.

— Считаю своим долгом сообщить вам, — сказал он, что на борту находится молодая девушка — мисс Таггард, дочь капитана Таггарда. Она вчера прилетела в Питер-Порт, а когда услышала сообщение о том, что спасенные высадились на французском берегу, она решила идти с нами. Она еще не знает о смерти своего отца и надеется найти его среди спасенных. — Он сделал паузу. — Надеюсь, вы уведомили владельцев?

— Да, конечно!

— Понятно. — Вдруг Фрэзер резко бросил: — Я велел стюарду проводить девушку к вам. — Тут же он сказал уже мягче: — Я прошу вас быть с ней поласковее. Она милая малютка и, видно, боготворит своего отца.

Наконец капитан-шотландец ушел, и в комнате воцарилась тишина. Петч ел сосредоточенно, будто поставив перед собой единственную цель — восстановить силы.

— Отчего он все-таки умер? — спросил я.

— Кто? — Он метнул на меня хмурый взгляд.

— Таггард.

— А-а-а, Таггард. Он спился. — Петч возобновил еду с явным намерением не возвращаться к этой теме.

— Боже мой! — воскликнул я. — Но ей нельзя об этом говорить.

— Конечно, нет, — ответил он раздраженно. — Я скажу, что он умер от сердечного приступа. Это звучит вполне по-медицински.

— Она захочет знать подробности.

— Она их не узнает. — Он отодвинул тарелку. — Он носился по палубе как безумный, кричал, что его душа горит. Мне пришлось запереть его в каюте, а наутро он был мертв.

Петч взял пачку сигарет, открыл ее дрожащими пальцами. В свете пламени спички его лицо было мертвенно-бледным.

— Белая горячка?

— Нет. Не белая горячка. Я обнаружил это после… — Он спрятал сигареты и провел рукой по волосам. — Теперь это не имеет значения. — Он поднялся со стула. — Вот мы и приехали, не так ли?

Пароход замедлил ход. Ворота шлюза поползли в стороны. Над головой по палубе застучали каблуки.

— По-моему, мы входим в бассейн порта, — сказал я.

— Вы счастливец, — ответил Петч, — ваша эпопея окончилась. — Он начал мерить комнату шагами. — Господи! Сейчас мне хотелось бы утонуть вместе с кораблем!

— Значит, это правда… Вы дали команду спустить шлюпки? И эта история о том, что вас ударили по голове…

Он обернулся в мою сторону, и лицо его оживилось.

— Нет. Я не давал такой команды. Но если они выдвинули эту версию… — Он отвернулся к иллюминатору и стал вглядываться в серую дневную мглу.

— Но какой им смысл? — спросил я. — Если это неправда…

— А кому нужна правда? — возразил он сердито. — Эти мерзавцы устроили панику со страху, а теперь, чтобы спасти свои шкуры, рассказывают, что я отдал приказ покинуть корабль. Шайка проклятых трусов — теперь они все заодно. Но мы еще посмотрим. Когда начнется расследование… — Он слегка пожал плечами: — Я уже раньше имел с этим дело, — сказал он как бы самому себе и снова стал глядеть в иллюминатор на порт, где стояли ржавые железнодорожные вагоны. Он бормотал о каком-то странном совпадении, когда хлопнула дверь и послышалась громкая английская и французская речь. Он обернулся и, глядя на дверь, предупредил меня: — Вам придется подготовить заявление о причинах вашего присутствия на борту «Мэри Диар». — Он проговорил это в спешке, нервозно. — Вы находитесь на положении пассажира, и какие-либо комментарии…

Дверь открылась, и он полуобернулся, глядя на вошедших.

Это был капитан Фрэзер и с ним два французских чиновника. Улыбки, поклоны, поток французской речи, а затем один из французов, тот, что поменьше ростом, произнес по-английски:

— Я сожалею, мосье капитан, что принес плохие вести. Полчаса назад я слышал радиосообщение о том, что в районе Лезье на берег выброшено несколько трупов. Вероятно, жертвы кораблекрушения.

— С «Мэри Диар»? — спросил Петч.

— «Mais oui»,[5] — француз слегка пожал плечами. — Смотритель маяка в Лезье не опознал их, но никакое другое судно не терпело бедствия.

— Лезье — это остров к северу от Айл-де-Брега, примерно в сорока милях к западу отсюда, — пояснил Фрэзер.

— Я это знаю, — Петч шагнул навстречу чиновнику. — Кстати, есть ли среди спасшихся человек по имени Хиггинс? — спросил он.

Чиновник пожал плечами.

— Я не знаю. Официальный список спасенных лиц еще не составлен. — Какой-то момент он колебался. — Мосье капитан, не пройдете ли вы со мной в бюро? Мне бы вы очень помогли. Да и дело это простое. Формальности, понимаете…

И хотя он произнес это извиняющимся тоном, было ясно, что это вопрос решенный.

— Конечно, — ответил Петч, но я понял, что это пришлось ему не по вкусу. Скользнув взглядом с одного на другого, он пересек каюту и пошел по проходу между расступившимися людьми к двери.

Чиновник уже повернулся, чтобы следовать за Петчем, но задержался и посмотрел в мою сторону.

— Мосье Сэндс? — спросил он.

Я кивнул.

— Насколько я понимаю, ваша яхта ждет вас в Питер-Порте. Если вы сообщите моему коллеге необходимые сведения и ваш адрес в Англии, я не думаю, чтобы у нас была нужда задерживать вас. — И он наградил меня мимолетной дружеской улыбкой.

— Bon voyage, mon ami.[6]

— Au revoir, monsieur, — ответил я. — Et merci, mille fois.[7]

Помощник чиновника задал мне несколько вопросов и тоже ушел. Я остался один. Должно быть, я задремал, когда вдруг почувствовал, что кто-то толкает меня в бок. Это был стюард.

— Простите, что разбудил вас, сэр, но я привел мисс Таггард. Приказ капитана, сэр.

Девушка стояла в дверях — маленькая, хрупкая, освещенная светом из иллюминатора, прямо, как на той фотографии.

— Вы мистер Сэндс, не так ли?

Я поднялся.

— Вам нужен капитан Петч. — Я начал объяснять, что он пошел на берег, но она прервала меня.

— Скажите, что случилось с моим отцом?

Я не знал, что ответить. Ей нужно было поговорить с Петчем, а не со мной.

— Капитан Петч скоро вернется, — сказал я.

— Мой отец был на «Мэри Диар», когда вы оказались на ней? — Она продолжала стоять по-мальчишески прямо и решительно.

— Нет, — ответил я.

Она выслушала ответ, и ее губы заметно дрожали.

— Мой отец никогда бы не покинул судно, — она сказала это спокойно, и я понял, что она уже обо всем догадалась. — Он умер, ведь так?

— Да, — сказал я.