Эдвард Бульвер-Литтон - Завоевание Англии

Королю Гардраде тоже привиделся страшный сон: он видел своего убитого брата Олая, который спел ему:

И я, как ты, в момент паденьяБыл полон бодрых, свежих сил.Я жаждал битвы упоеньяИ так же мало жизнь ценил!Белый саван смиряетГордость наших сердец,Мы еще у начала —А нас ждет уж конец.Земли и неба было малоДля взмаха наших гордых крыл,Но чему мира не хватало,То тесный гроб в себя вместил!Страшна душа, тесна могила,Но, принимая дань времен,Она все скроет, как уж скрылаЛегионы родов всех племен.

Но Гарольд Гардрада был человек не из робкого десятка и плыл дальше, не обращая внимания на зловещие сны. Около Оркнейских островов к нему присоединился Тостиг, и вскоре грозный флот пристал к английским берегам.

Войско высадилось в Кливленде; береговые жители или бежали, или безропотно покорялись. Захватив богатую добычу, флот поплыл в Скарборо, где встретил мужественный отпор со стороны граждан. Это не остановило воинов Гардрады и Тостига. Они взобрались на гору, находившуюся возле стен города, развели большой костер и стали кидать горящие поленья на крыши домов. Огонь распространялся со страшной быстротой, уничтожая одно строение за другим. Пользуясь общим смятением, пришельцы ворвались в город и, после непродолжительной, но кровопролитной битвы, принудили его сдаться. Затем они поплыли вверх по Гомберу и Оузу и высадились вблизи Йорка, но были встречены здесь войском Моркара Нортумбрийского.

Тут Гардрада развернул свое знамя, которое называлось «ланд-эйдан», то есть «Опустошитель земли», и с пением повел свои полки в бой.

Страшен и жесток был этот бой. Английское войско было разбито наголову и искало спасения за стенами Йорка, а «Опустошитель земли» был водружен с почестями под стенами города.

Изгнанный вождь, как бы он ни был ненавидим, сохранит всегда несколько друзей среди негодяев, а успех всегда действует опьяняющим образом на головы трусов. Поэтому нельзя удивляться, что множество нортумбрийцев перешло на сторону Тостига. В самом гарнизоне города поднялся бунт. Сознавая полную невозможность удержать в повиновении жителей, граф Моркар счел за лучшее удалиться с теми, кто остался верен королю и родине, и Йорк сдался изменнику.

Получив известие о нашествии врага на север королевства, Гарольд двинул туда войска, расположенные на южном берегу для защиты от Вильгельма Норманнского.

Это было в сентябре, и уже прошло восемь месяцев после того, как герцог объявил свой дерзкий протест. Осмелится ли он явиться? Этот враг еще впереди, а другой проникает в сердце королевства.

Сдача Йорка вызвала страх и уныние по всей стране; Гардрада и Тостиг были веселы и спокойны. «Много пройдет времени, — думали оба, — прежде, чем Гарольд успеет прийти на север».

Скандинавский лагерь стоял у Стенфордского моста, и наступил день, когда завоеватели решились вступить с торжеством в покоренный Йорк. Их корабли величественно стояли на реке, напротив города, и значительная часть войска находилась на кораблях. День был очень жаркий; воины норвежского короля, сбросив с себя тяжелые доспехи, веселились, рассуждая о богатой добыче, находящейся в городе, смеялись над храбростью англосаксов и заранее восхищались красотой и изяществом саксонских девушек, которых не сумели защитить их отцы и братья.

Вдруг меж ними и городом поднялось густое облако пыли. Выше и выше поднималось оно, и, сквозь пыль, заблестели щиты и дротики.

— Что это за войско идет к нам? — с удивлением произнес король норвежский.

— Вероятно, из города, — ответил равнодушно Тостиг. — Это, должно быть, нортумбрийцы, бросившие Моркара, чтобы присоединиться к нам.

Между тем неизвестные подходили все ближе, все ярче сверкало оружие воинов.

— Вперед «Опустошителя земли»! — воскликнул храбрый Гардрада. — К оружию! Стройся!

Он тотчас же приказал трем молодым воинам спешить к кораблям и привести их на помощь, потому что среди сверкающих дротиков уже ясно виднелось знамя английского короля.

Оба войска стали поспешно строиться друг перед другом. Гардрада разместил свою рать в круг. Сначала она образовала длинную неглубокую линию, концы которой закруглялись в виде дуги до тех пор, пока не сомкнулись щитами.

Находившиеся в первом ряду воткнули древки своих дротиков в землю, наклонив их немного вперед так, что острие находилось на уровне груди всадника. Второй ряд воткнул их еще с большим наклоном, острием на уровне груди лошади, образуя таким образом двойную рогатку против конницы.

В середине круга был помещен «Опустошитель земли», окруженный стеной щитов; а за этой стеной было место короля и его телохранителей во время начала битвы.

Тостиг стоял впереди с нортумбрийской хоругвью и со своей отборной дружиной.

В то время как Гардрада готовился к битве, английский король тоже не терял времени даром и построил свое войско уже испытанным образом, который он перенял из военной тактики датчан и усовершенствовал. Его войско, до сих пор непобедимое под его руководством, имело вид треугольника, так что во время вражеской атаки неприятелю подставлялась наименьшая сторона, а при нападении все три линии обращались лицом к противнику.

Король Гарольд окинул взглядом смыкающиеся ряды и, обратившись к ехавшему возле него Гурту, сказал дрожавшим от волнения голосом:

— Не будь там одного человека, с какой радостью сразились бы мы с коршунами севера!

— Ты прав, — ответил Гурт с грустью, — я тоже о нем думал и чувствую, что эта мысль ослабляет мое мужество.

Король задумался и опустил забрало своего шлема.

— Таны, — обратился вдруг он к всадникам, окружавшим его, — за мной!

И, пришпорив коня, он поскакал прямо к той части неприятельского войска, где развевалась хоругвь Тостига. Таны последовали за ним в безмолвном удивлении. Подъехав к самой хоругви Тостига, король остановился и произнес:

— Находится ли Тостиг, сын Годвина и Гиты, около хоругви нортумбрийского графства?

С поднятым забралом, в норвежском плаще, небрежно наброшенном поверх блестящих доспехов, выехал Тостиг на этот зов и приблизился к брату.

— Что тебе надо, мой враг? — спросил он.

Король помолчал, а потом сказал тихим голосом:

— Твой брат, король Гарольд, шлет тебе поклон. Допустим ли мы, чтобы родные братья, сыновья одной матери, вступили друг с другом в противозаконную борьбу — и где же? На земле своих отцов?

— А что даст король Гарольд своему брату? — спросил Тостиг. — Нортумбрию он уже отдал сыну врага нашего дома.