Шелковый Путь - Колин Фалконер
Шелковый Путь читать книгу онлайн
Рыцарь-тамплиер. Вспыльчивый священник. Монгольская принцесса. Невозможное путешествие.
Святая земля, 1260 год: Жоссеран Сарразини хочет только одного — уйти от своего прошлого. Он знает, что задание, которое поручил ему папа, чрезвычайно опасно и сопряжено с невообразимыми трудностями. Он также подозревает, что, скорее всего, никогда не вернется, и ему это неважно.
Не помогает и то, что всего через несколько дней после начала путешествия он хочет задушить голыми руками человека, которого поклялся защищать своей жизнью. Тот факт, что он священник, только усугубляет ситуацию.
Хутулун — дочь монгольского вождя. Она выросла в седле лошади. Она может поразить оленя стрелой с расстояния двухсот шагов. И она не считает ни одного мужчину равным себе. Но когда ей приказывают сопровождать христианских послов по опасной Шелковой дороге, она встречает своего соперника в лице Жоссерана.
Их путешествие проходит через раскаленные пустыни и ледяные горные перевалы, которые монголы называют «Крышей мира». Их ждут похищения, междоусобные распри и женщины, пьющие кровь лошадей. А в конце путешествия — легендарный Ксанаду и великий Хубилай-хан.
И тогда все становится еще сложнее.
Уильям отвел Жоссерана в сторону.
— Что мне делать? — простонал он. — Я не могу молиться за язычницу!
— Молись тогда за страждущую человеческую душу.
— То, что ты просишь, невозможно!
— Ты смертельно оскорбишь наш эскорт, отказав им? Делай тогда, что хочешь, и надейся на лучшее, ибо я верю, что результат будет тот же.
— Что он говорит? — рявкнул Сартак.
— Он боится, что может вас подвести.
— Его волшебство достаточно хорошо сработало на Мар Салахе. Кроме того, ничто другое ей не помогло. Напомни ему, что если царевна умрет, мы, возможно, будем вынуждены задержаться здесь на пятьдесят зим.
— Я не могу этого сделать! — повторил Уильям.
— Он готов? — спросил Сартак.
— Он готов, — ответил Жоссеран.
Сартак открыл дверь в комнату, и Жоссеран провел Уильяма внутрь. Комната, должно быть, когда-то служила личными покоями магометанского царевича или царевны, подумал Жоссеран, ибо она была чудесно убрана, в отличие от его собственной голой кельи. Вокруг арочных окон вилась лента арабской вязи, а сырцовые стены были украшены керамическим фризом с геометрическим узором, бычьей кровью на восково-желтом.
Мяо-Янь лежала на кровати в центре комнаты, казалось, спала. Она выглядела потерянной в этом огромном помещении. В углах горели жаровни, но треск тополиных веток не мог согнать холод из комнаты.
Сартак отказался переступить порог, боясь духов, витавших вокруг тела Мяо-Янь. Жоссеран отступил, и Уильям один подошел к ее кровати. Он встревоженно огляделся.
— Где ее лекари?
— Сартак говорит, им не удалось ее исцелить, поэтому он их изгнал.
Уильям облизал свои тонкие белые губы.
— Говорю тебе, я не могу этого сделать! Она не приняла таинства крещения.
— Мы не можем оскорблять наших хозяев! Неужели так трудно попросить тебя помолиться за нее? Ты и так достаточно времени проводишь на коленях!
«Что так его встревожило?» — гадал Жоссеран. — «Боится ли он сам заразиться? Но если ее болезнь передается через испарения, то все ее служанки уже должны были бы валиться с ног».
Жоссеран посмотрел на крошечную фигурку в кровати. Она заслуживала лучшего, чем умереть здесь, в этом одиноком оазисе, еще ребенком. В какой-то непостижимой части своего существа он все еще верил, что мольбы священника, даже такого злого клирика, как Уильям, стоят для Бога сотни молитв любого простолюдина.
— Сделай для нее, что можешь, — сказал Жоссеран и повернулся к двери.
Уильям схватил его за рукав.
— Ты меня здесь оставляешь?
— Я не шаман. Теперь твое дело — сотворить чудо.
— Я же говорил тебе, я не могу за нее молиться! Бог не станет утруждать себя ради язычницы!
— Она не язычница, как ты сам знаешь. Она просто молодая девушка, и она больна! Ты же можешь изобразить сострадание, не так ли? — Он вышел, с грохотом захлопнув тяжелую дверь, который, казалось, эхом разнесся по всей крепости.
***
CXXIV
Уильям опустился на колени у кровати и начал читать «Отче наш». Но он сбился на словах и не смог закончить. Дьявол был здесь, в этой комнате, во всем своем зловонном коварстве. Он видел, как тот ухмыляется из тени, слишком хорошо зная его мысли, прежде чем он сам их осознавал.
Он подошел ближе к кровати.
Во сне есть подобие смерти, а в смерти жертва навеки безмолвна. Мысль пришла к нему незваной: он мог сделать с этой женщиной все, что угодно; если он протянет руку и коснется ее, никто не узнает.
Теперь невозможно было созерцать Бесконечное, сосредоточить свои мысли на чем-либо, кроме собственного наваждения. Он огляделся, чтобы убедиться, что дверь закрыта, комната пуста. Он нерешительно протянул руку. Казалось, она больше не была частью его. Он смотрел на нее с ужасом, словно это был какой-то огромный, бледный паук, ползущий по покрывалам.
Его палец коснулся мраморной плоти руки девушки, а затем резко отдернулся, словно обжегшись.
Мяо-Янь не проснулась; ровный ритм ее дыхания не изменился. Уильям снова виновато огляделся.
Пылинки плыли в желтых шевронах света из решетчатых окон.
Его пальцы ущипнули мочку уха Мяо-Янь, прежде чем снова отдернуться; затем они стали смелее; они погладили ее руку, даже потянули за несколько крошечных золотистых волосков на ее предплечье, пока те не оторвались от кожи. Но она по-прежнему не шевелилась.
Уильям встал, взволнованный, и заходил по комнате, постоянно поглядывая на дверь. Ни один татарин, кроме шамана, не войдет в комнату больного, сказал Жоссеран. И даже им было запрещено к ней приближаться.
— Я не просил об этом, — сказал он вслух и заломил руки в молитве. Но ответа от Бога не было, и демоны, преследовавшие его, теперь полностью овладели им.
***
Ферганская долина
Транс был вызван дымом гашиша и кумысом. Хутулун танцевала одна в своей юрте, пока не пришли духи и не унесли ее с собой к вечному Голубому Небу. Освободившись от земных уз, паря в воздухе на спине черной кобылы, она скакала с варварским воином, Жосс-раном; она чувствовала его руки вокруг себя, когда они погружались в зияющие объятия облаков.
Ей снилось, что они скачут над горами к высокому пастбищу, где она соединяется с ним в длинной, сочной траве лета. Образ был так реален, что даже лежа на толстых коврах своей юрты, погруженная в грезы, ее ноздри трепетали от его чужого запаха, и она раскрыла объятия, чтобы принять его.
Что-то шевельнулось внутри нее, и она застонала и заметалась от боли; окровавленное дитя выскользнуло из ее тела, бронзовое, как Человек, но с золотисто-рыжими волосами христианина.
— Жосс-ран.
Она очнулась от сна утром. Было темно, и угли в очаге остыли. Она села, дрожа, и в замешательстве оглядела юрту.
Она вошла в мир духов по велению своего отца, чтобы узнать волю богов относительно Алгу и Ариг-Буги. Но образ Жоссерана и ребенка заглушил шепот всех прочих интуитивных прозрений. Она не могла постичь того, что только что пережила.
Ее кожа была влажной, и в чреслах было тепло и сыро. Она нетвердо поднялась на ноги и, спотыкаясь, вышла наружу.
Над белоснежными холмами висел ущербный месяц. Он все еще был
