Вера Космолинская - Смех баньши

— У вас с головой все в порядке? Как вы могли сцепиться с этой тварью?!

— А что, драконов порядочным людям убивать уже не положено? — огрызнулся я, и снова неудержимо чихнул.

Линор уставилась на меня стальным взглядом. Вот тут и вспомнишь, кто у нас был Аттилой…

— Неужели непонятно, что мы не сами на нее кинулись? Мы скатились к ней в зубки вместе с оползнем.

Она пробормотала что-то про адвокатов дьявола и ущербную игрек-хромосому, и стала спускаться вниз. Я поднялся, потряс головой и последовал за ней.

— Оставить вас одних, — пробрюзжала Линор, — потом только кости собирать! Хорошо еще, если не ваши… Эй, псих внизу! Ты там как — цел?

Фризиан, кашляя, возник из пыли, поднявшись с земли, помахал ладонью перед лицом, освежая воздух, и тут же присел на камушек, придерживая правую руку. Меч он тоже уже где-то потерял.

— Кажется, он что-то себе сломал, — заключил я по его виду и поведению.

— Кажется, — согласилась Линор. И мы двинулись к нему. Линор озабоченно ощупывала висящую на плече холщовую сумку. — Что у тебя там? — спросила она его.

Фризиан поднял голову и бессмысленно посмотрел на нас.

— Эй, а как насчет предупредить? — спросил он заторможенно.

— Давай лучше посмотрим твою руку, — сказала Линор.

Фризиан что-то невнятно пробормотал в ответ, и вздрогнул, когда она за него взялась.

— Ну, с вами не соскучишься, — продолжала ворчать Линор. — Если мы не идем к мезозою, то мезозой приходит к нам.

— Это не динозавр, — мрачно не согласился Фризиан. — Я не знаю, что это, но с тех пор оно явно эволюционировало. Ты погляди на него. Неизвестный вид. Одни «крылышки» чего стоят!

— Dino zaurus — ужасный ящер, — проговорила Линор. — Не знаю точно, как он выглядел при жизни, но сейчас смотрится кошмарно, честное слово.

— Конечно, — согласился я. — Ты же только что лазером отпилила ему голову.

— Но прежде кто-то разворотил ее гранатой. Я только ускорила процесс. Что, конечно, стоило сделать с несовершенной нервной системой этого бедняги.

— Жуткое зверство, — сказал Фризиан. — Да еще без предупреждения…

— А пытаться выколоть глаз — не зверство? — удивился я. — И между прочим, я сказал: «Берегись!»

Фризиан слегка вскрикнул.

— Больно? — спросила Линор. Он кивнул. — Перелом запястья. И выше, кажется, тоже.

— У меня еще, наверное, и почки отбило, — сумрачно добавил Фризиан.

Пока мы возились с Фризианом, накладывая шины, я беспокойно поглядывал на завал.

— Не волнуйся, никого там нет, — заметив это, сказала Линор.

— Откуда ты знаешь?

— Я встретила по дороге одну женщину.

— Женщину? — я удивленно посмотрел на нее. — Но ведь никого кругом не было.

— От вас она спряталась, или вы проскочили слишком быстро, а я показалась ей не такой страшной, вот она и остановила меня и предупредила об опасности.

— Да? И что же она сказала?

— Что ищет свою козу. — Увидев выражение моего лица, Линор весело фыркнула. Но собралась с совестью и продолжила: — Она видела издали, что произошло, прячась как ящерка в камнях… Люди, большие и важные, собрались перед пещерой. И друид, важный господин, стал читать заклинания и бросать внутрь зажженные пучки трав. Потом он вошел, и лишь двое последовали за ним, неся факелы. Какое-то время еще было слышно пение, потом оно оборвалось, послышались крики, потом все трое выскочили наружу как ошпаренные, а за ними, наступая им на пятки — этот подземный страх божий. Наверное, у него оказалась аллергия на священные курения. Все пришли в страшное смятение. Кое-кого это создание, разметав в ярости, растоптало и разорвало, а все прочие разбежались в панике куда глаза глядят. В шахте же в момент обвала никого не было. Я нарочно спросила. За беседой я и задержалась.

Когда мы закончили, я пошел разглядывать дракона. Фризиан ничуть не преувеличил его размеры. В длину зверь был не меньше десяти метров, а в высоту, должно быть, если бы выпрямил до отказа лапы и задрал голову — пяти. Несчастный ящер вытянулся на боку. Обе правые лапы нелепо торчали в сторону. Голова лежала почти отдельно, изуродованная черными ожогами, многие зубы выбиты, язык вывалился наружу. Но крылья-лоскуты, гребень и роговые выросты — бакенбарды, похожие на бахрому и пышную плесень, по большей части, уцелели. Из правого глаза сочилась какая-то жидкость — похоже, Фризиану все же удалось в какой-то момент нанести туда удар.

— Бедное животное, правда? — сказал он, с сожалением созерцая тушу.

Я ответил, что правда, и отправился искать свой меч. Это оказалось не так-то просто. Но в конце концов я нашел его — сперва одну половинку, а потом другую. Видимо, он попал как раз на камень, когда рептилия вздумала удачно на него наступить. Фризиан тут же заявил, что так и знал — не иначе как Маэгон накаркал и пошло невезение.

Между тем, с шумом прибыло пополнение.

— Эй, — завопил Олаф, едва разобравшись, что к чему. — Что ж вы натворили, изверги? Красной книги на вас нет!..

— Уж такие мы кровожадные, — не стал я спорить.

Потом все с восхищением забегали вокруг, пытаясь классифицировать рептилию и препираясь по поводу того, какие именно раны несчастного животного можно считать смертельными.

— У нее и крылья почти есть! — восторгалась Антея. — Вы только посмотрите на эти… плавники, наверное! Но они же лишние!..

— А трое на одного, это вообще-то можно считать честным боем?.. — сомневался Гамлет.

— Куда вы дели принца Корнуэльского? — поинтересовался я. — Неужели самомнение позволило ему отправился домой?

Отец пожал плечами.

— Дракон — это для кого угодно вполне достаточно, чтобы уединиться и поразмыслить над чудесами природы. И как это тебя угораздило сломать меч?

— Дракон — этого может быть вполне достаточно для любого меча.

— Точно. Давай-ка его сюда. Мы с ним поколдуем. Может, никто ничего и не заметит.

— Хорошая мысль.

Мы отошли туда, где было поменьше пыли, и я передал ему спрятанный в ножны меч. Мерлин, интересуясь, извлек рукоять, вытряхнул оставшийся внутри обломок, и стал оглядывать излом, поворачивая останки к свету то так, то эдак.

— Жалко, — сказал он. — Хороший был образчик кузнечного искусства.

Сверху послышалось короткое ржание. Вскинув голову на звук, я мельком заметил всадника на холме. Лошадь поднялась на дыбы с тяжелой грацией и, развернувшись, исчезла из виду.

— Я так и знал, — после мгновенного недоумения меня разобрал смех. — Принц Корнуэльский кто угодно, но не трус!

— Он видел? — Отец тоже, быстро повернувшись, глядел ему вслед. Это прозвучало скорей как утверждение, и лишь чуть-чуть — как вопрос. — Думаешь, он понял?