Владимир Пистоленко - Крылья беркута

После встречи с Коняхиным Надя заметалась, не зная, куда податься.

У крыльца по-прежнему стояли оседланные казачьи кони. Недолго думая, Надя отвязала одного, вскочила в седло и галопом пустилась к станции. Вдали она увидела свой поезд. Скорее, скорее!

Но тут же сообразила, что в поезде, если он будет стоять, ей не спастись — ее сразу найдут в полупустых вагонах, да и скакать на станцию рискованно, там белые казаки и солдаты. Увидят на коне — придерутся... А куда деться? Куда?.. Надо в степь. Знала бы дорогу, ударилась бы прямиком на Заорье. Конь добрый, бежит резво.

Тут Надя спохватилась — дорога-то в Заорье проста! Надо ехать вдоль железнодорожной линии, и она приведет прямо в Заорье.

Надя натянула повод, конь послушно зарысил. Уже подъезжая к полотну железной дороги, она заметила, что поезд двинулся и медленно пополз в сторону Заорья.

Это спасение! В контрразведке подумают, что она уехала поездом... А если и в самом деле попытаться? Коня отпустить... Опасно садиться на ходу? Вдруг да не удастся? Зато если удастся, ей никакая контрразведка не страшна.

Надя спрыгнула с коня, взобралась на насыпь.

Не спеша, шумно пыхтя, мимо прополз паровоз, за ним вагон, другой... И тут Надя услышала выстрелы, крики. Невольно оглянулась и увидела: к ней мчались двое верховых. Погоня? Должно быть, Коняхин!

Надя припустила, стараясь не отстать от поезда, и с ужасом заметила, что двери вагонов закрыты. Она бежала рядом, что-то кричала, а вагоны, один за другим, проплывали мимо. И вдруг она увидела вагон с тамбуром: сама не зная, как это удалось, Надя ухватилась за поручни тамбура, хотела подтянуться на руках, но не смогла. Еще попытка, еще — и все безуспешно. Руки ослабевали, и она чувствовала: еще несколько мгновений — и пальцы ее разожмутся, она сорвется, упадет, и тогда — конец. Но тут какая-то сила подхватила ее и потянула вверх.

— Тебе что — жизнь надоела? — уже очутившись в тамбуре, услышала Надя грубоватый голос и увидела громадного человека в солдатской шинели; на плечах его были погоны, на шапке кокарда.

«Беляк?»

Отдышавшись, Надя стала благодарить своего спасителя.

— Чем богаты, тем и рады! — шутливо ответил он.

А верховые не отставали, видя, что паровоз с трудом преодолевает крутой подъем, нахлестывали лошадей. Они заметили, в каком вагоне укрылась Надя, и снова открыли стрельбу.

— Гады! — буркнул Надин спаситель и тоже несколько раз пальнул из револьвера.

Его выстрелы как бы отрезвили преследователей, они начали отставать, затем повернули коней и ускакали назад.

— Вот и отбились, — пробасил Надин спаситель.

— До Заорья еще есть станция? — помолчав, несмело спросила Надя.

— Нет. Крутогорино последний полустанок.

Вскоре показались слабые огоньки и поезд прибыл на станцию Заорье.

Надин спаситель снял погоны и кокарду и спрятал их в карман. Поезд еще не остановился, а он уже спрыгнул вниз.

На платформе стояли вооруженные люди, было видно, что они пришли встречать поезд.

— Наши! — радостно вздохнула Надя, увидев на шапках солдат алую ленту.

Не вдаваясь в подробные расспросы, комендант станции взял телефонную трубку, попросил соединить его с комиссаром красногвардейского отряда города Заорья Дробышевым.

— Тут с поездом прибыла девчушка из Южноуральска. Рвется к вам, говорит, будто бы с поручением от комиссара Кобзина... Хорошо... Сейчас. — Он повесил трубку. — Едем, — сказал он Наде. — Ты, видно, замерзла? — спросил он, увидев, как Надя растирает руки.

— Вся дрожу.

— Сейчас согреемся.

Комендант налил из жестяного чайника кружку кипятка и поставил перед Надей.

— Пей.

Она не стала отказываться. Кружка жгла руки, и Надя то и дело перекладывала ее из одной руки в другую, тепло от кружки растекалось по всему телу.

— Ты пей, пей. К сожалению, ничего другого нет.

Надя с жадностью отхлебывала маленькими глотками припахивающий котлом кипяток. Она вспомнила, что в котомке есть хлеб и сало, но у нее была такая жажда и ей было так приятно непрерывно, глоток за глотком, отхлебывать горячую воду, что она тут же забыла о хлебе.

Комендант станции молча посматривал на девушку. И когда заметил, что кружка опорожнена, улыбнувшись, спросил:

— Ну как, еще? Или уже согрелась?

— Спасибо. Согрелась. И трясучка прошла.

— Ну, а коли так, давай двинемся. — Он взял стоявшую в углу винтовку. — Пошли!

За станцией они сели в розвальни.

— В штаб, — коротко приказал комендант.

Красногвардеец натянул вожжи. Лошадь с ходу взяла рысью, полозья зашуршали по снежной колее.

Впереди ни построек, ни огонька.

— А куда мы едем? — спросила Надя.

Она почему-то считала, что город Заорье находится рядом со станцией, и не понимала, зачем им понадобилась лошадь.

— В степь! К волкам! Их много тут бегает, — пошутил красногвардеец.

— Никогда здесь не бывала? — спросил комендант. — Заорье верстах в пяти-шести отсюда. Небольшой городок, а знаменитый: настоящая крепость — место ссылки, тут отбывал ссылку украинский поэт Тарас Шевченко. Слыхала о нем?

— Да.

У моста через реку их остановил патруль, комендант сказал отзыв, и они двинулись дальше.

— Это какая река? — поинтересовалась Надя.

— Оря. Потому и город — Заорье.

Въехали в город. Сани то и дело сворачивали либо в одну, либо в другую узкую улочку.

— Вот это и есть наше Заорье, — сказал комендант станции.

Остановились возле двухэтажного дома, над дверью которого трепетал на морозном ветру красный флаг. На тротуаре стоял пулемет, рядом с ним пулеметчик. Несколько лошадей было привязано у коновязи; там же топтались красногвардейцы.

— Прибыли, — сказал комендант. — Прошу за мной.

Поднялись на второй этаж.

Комендант распахнул дверь в помещение, откуда доносились голоса.

— Входи, — сказал он и пропустил Надю вперед.

Надя увидела большую комнату. Вокруг стола сидели, может, десять, может, двадцать человек. Наде показалось — множество народу. Видимо, у них шел о чем-то горячий разговор или спор, вдруг прервавшийся с их приходом. Из-за стола навстречу Наде поднялся пожилой худощавый человек.

— Вот она, гостья, — сказал комендант станции, обращаясь к нему, и отошел в сторону.

— Значит, из Южноуральска?

— Да, — коротко ответила Надя и пояснила: — Мне нужно комиссара Дробышева.

— Я и есть Дробышев, — приветливо улыбнувшись, отрекомендовался он.

Как на единственного знакомого, Надя вопросительно взглянула на коменданта станции.

— Так точно! — кивнул он, поняв ее молчаливый вопрос. — Комиссар Дробышев, без подделки.