Луис Ламур - Походный барабан

Справа от нашей позиции раскинулась начинающаяся у самого берега залива густая чаща кустарника, в которой плотно переплелись миллионы ветвей, опутанных диким виноградом.

Этот барьер, которым гансграф сразу же решил воспользоваться, имел в ширину несколько сот ярдов и тянулся почти на четверть мили поперек перешейка, соединяющего с материком вытянутый язык суши, который мы выбрали для обороны.

Для конников это была непреодолимая преграда, ловушка для любого, кто попытается туда сунуться. Между зарослями и водой протянулась узкая полоска песчаного берега — мы там нагромоздили кучами плавник, чтобы создать завал.

За этим завалом мы разбросали несколько сотен калтропов. Калтропы делаются из металла или из обожженного для твердости дерева и устроены так, что из четырех их шипов один всегда торчит кверху; калтропы — грозное оборонительное оружие против кавалерийской атаки.

Остальное пространство, на котором нам предстояло обороняться было частично защищено густыми зарослями — чащей ивняка, тополей и дикого винограда вперемежку с какими-то колючими кустами, не знаю уж, как они называются.

Мы срезали с деревьев ветки и заклинивали их между другими деревьями, чтобы получилась сплошная изгородь. И за нею, и перед нею в землю были воткнуты заостренные колья, наклоненные в сторону противника.

На открытом участке, лежащем несколько к востоку от середины перешейка, мы наскоро построили баррикаду, и перед ней тоже разбросали калтропы.

Получив предупреждение от Лолингтона и Иоганнеса, гансграф действовал быстро. Высадив людей из повозок и перегрузив все имущество на вьючных животных, он послал повозки вдоль реки, а всадников и вьючный обоз тем временем рассыпал чуть ли не по пятидесяти направлениям, приказав встретиться в определенном месте.

План его блестяще осуществился: как он и надеялся, печенеги для начала кинулись вслед за повозками — и в конце концов обнаружили, что они брошены и пусты; внутри оказались только камни, наваленные для увеличения веса — повозки должны были оставлять заманчивые глубокие следы.

К тому времени, когда разведчики печенегов обнаружили свою ошибку и распутали множество следов, компания снова собралась вместе, выбрала позицию для обороны и далеко продвинулась в её укреплении.

Мужчин и женщин, непригодных для других работ из-за ран или болезней, посадили изготовлять новые калтропы; изрядный запас их всегда возили с собой в повозках, потому что страшнее всего для купцов были нападения конников.

Множество калтропов было рассеяно в траве на достаточно широкой полосе, чтобы сбить напор атаки на оборонительные сооружения.

Когда передовая позиция была укреплена сравнительно надежно, гансграф отошел назад примерно на сотню ярдов и приказал строить несколько островков обороны — маленьких фортов за земляными насыпями и кустарником Эти форты могли бы сбить напор массированной атаки, расчленить вражеское войско и подставить его под перекрестный обстрел.

В одном из этих фортов второй линии разместили женщин и раненых, которым требовался уход. Съестные припасы распределили между фортами. Женщин и раненых поместили в том укреплении, где имелся родник.

Работа по подготовке обороны была проделана невероятно быстро. Это произошло благодаря хорошо рассчитанному плану гансграфа, который ещё в давние времена продумал и разработал целый ряд вариантов обороны, охватывающих чуть ли не все опасные ситуации, в которые мог попасть караван.

Главным образом наша оборона строилась против конников, и это себя оправдывало, кто бы и где бы на нас ни нападал. Лучники у нас были отличные, но, кроме них, имелось среди нас и множество искуснейших пращников, а берег поблизости был частично покрыт галькой, которая как нельзя лучше подходила в качестве боеприпасов.

К тому времени, как я достиг места встречи, все эти приготовления далеко продвинулись вперед.

Гансграф знал, что у всадников-степняков было в обычае атаковать стену или изгородь, заставляя коней с разбега перепрыгивать через нее, но острые колья, вбитые в землю с наклоном в ту сторону, откуда могла обрушиться атака, и рассыпанные калтропы делали такую атаку невозможной. Большинство калтропов были не видны в траве — высокой, по колено.

Некоторое время назад гансграф послал гонца в Константинополь — поторопить корабли, которые должны были встретить нас и забрать наш груз; сомнительно, однако, чтобы они успели прибыть вовремя…

На рассвете третьего дня после моего возвращения они нас нашли. Все это время им пришлось потратить, чтобы нагнать нас и разобраться в путанице следов, которую мы оставили.

Несколько тысяч печенегов быстрой рысью тронулись к нашим укреплениям — только для того, чтобы остановиться или круто повернуть назад, увидев поле перед нашей стеной. Мне было известно, насколько искусны эти наездники, я и знал, что некоторые из них, лавируя между кольями и калтропами, смогут пройти.

Я издалека узнал хана — он сидел на коне и время от времени привставал на стременах, чтобы рассмотреть нашу оборону. Сколько времени пройдет, прежде чем он сообразит, что мы уязвимы для нападения с моря или из рукавов дельты? Хорошо хоть, что печенеги, люди степей, за редким исключением не умели плавать и вообще боялись воды.

Сюзанна ждала меня у внешней стены одного из островков обороны. Ее лицо было бледно.

— Матюрен! Что же будет?

Что я мог ответить на этот вопрос? Оборону мы построили самую лучше, какую позволяли время и ситуация, однако я крайне тревожился. Да и ей не было нужды спрашивать, потому что её опыт в таких делах, несомненно, не уступал моему. Замок Саон часто подвергался нападениям, когда она была ещё подростком.

Однако только я смотрел в угрюмые старческие глаза хана, только я видел вблизи его людей — этих диких, вонючих степных тигров. Они жили для войны и мало что знали, кроме войны.

Я не из тех, кто считает нужным ограждать женщин от правды. Это совсем не слабовольные и не слабоумные существа, и они тоже должны готовиться к грядущему. Тот, кто не готовит свою женщину к бедствиям и несчастьям — глупец.

— Мы можем победить, Сюзанна, но можем и проиграть. Если тебя схватят, требуй встречи с Абака-ханом. Он князь, сын хана, и мы с ним друг друга знаем. Проси встречи с ним; расскажи ему свою историю. Но если сможешь, беги. Я постараюсь расчистить тебе путь.

— А ты?

— Обо мне не думай. Вот море, за ним Константинополь, где у тебя есть друзья. Любыми способами добирайся туда.

— Ты считаешь, что они нас разобьют?