Иван Дроздов - Похищение столицы

Катя умышленно шла на дерзкий тон и на конфронтацию с наглецом, заявлявшим права на Олега. Она была при исполнении служебных обязанностей, отвечала за безопасность Объекта и могла действовать по своему усмотрению. А Олег одобрительно на нее поглядывал и как бы говорил: «Так его, так! Ишь, чего захотел: сто миллионов!»

И Олег рассмеялся, неожиданно для всех, и даже напугал Катерину. Он любил находить смешные ситуации и воображать сцену, которая смешила его же самого, — иногда надолго. В нем еще оставалось много от детства, и он берег в себе этот солнечный беззаботный мир. Он, может быть, потому так любил детей и часто выходил на детскую площадку, садился там на лавочке и часами наблюдал за малышами. Иногда заводил с ними игры, — и так, чтобы участвовали в них он и малыш, а родители ничего не видели. У него были серебряные карманные часы на серебряной цепочке. Он их очень любил и, сидя на лавочке, вынимал из кармана и покачивал на пальце. Малыши, как сороки, любят все блестящее. Часы им нравились, и они подолгу на них смотрели. Когда же он прятал их в карман, они еще продолжали посматривать в его сторону и ждали, когда дядя снова станет показывать им блестящую игрушку. И неизвестно, кого эта игрушка больше забавляла: малыша или его самого.

Не заметил, как к нему подвинулся Кахарский и зашептал на ухо:

— Этот человек нам нужен. Очень нужен! — ты меня слышишь?

Каратаев, не поворачиваясь к нему, громко возвестил:

— Слышу, Миша, слышу. И, повернувшись к нему, добавил:

— Я человек зависимый, я многим нужен. Надо вертеться, мой друг, иначе искусают.

И вдруг обратился к Беленькому:

— А вы Фихштейна знаете?.. Он ваш тезка, его зовут Сеней. Очень хороший парень. Ему нужны деньги. Ему всегда нужны деньги. Помочь бы ему, а?..

Олигарх удивленно смотрел на Каратаева, не мог понять, к чему это он заговорил о каком–то Фихштейне?.. Миша Кахарский тоже не понимал, почему это Олег вдруг заговорил о Фихштейне. А Олег смотрел на них и тоже не понимал, почему это они его не понимают. Ведь он сказал такую простую вещь: Фихштейна зовут Сеней и ему, как и этому, что сидел с ним рядом, тоже нужны деньги. Может быть, не так много, но если бы Сене отвалили хотя бы один миллион, он бы от него не отказался.

Каратаев вдруг встал. И обратился к Катерине:

— А вы скажите: я имею право на прогулку?

Они извинились и пошли гулять.

Во дворе замка, внутри ограды и за ее пределами неожиданно возникло оживление. Вначале послышался шум автомобилей, а потом появились люди. Они все были в штатском, но как–то странно вели себя: никого не замечали, сновали туда–сюда, совали нос в каждый угол. Олега и Катерину, вышедших из замка, оглядели с ног до головы. Ничего им не сказали, но долго провожали взглядом, пока те не поднялись вверх по тропинке и не исчезли в кустарнике на вершине скалы. Однако не успели они сесть на камень, на котором сидели прошлой ночью, возле них, слева и справа, замельтешили люди. Они, как летучие мыши, сновали туда–сюда, выглядывали из–за кустов, слушали. Наконец, они успокоились, затихли, но Олег и Катерина, казалось, слышали их дыхание. И говорить им ни о чем не хотелось. Олег свесил над коленями голову, задумался. Он сейчас напоминал того всадника из сказки Пушкина, который очутился на развилке дорог и читал надписи: куда ни пойдешь, везде его ждет беда. Невесело улыбнулся, покачал головой:

— А я‑то думал: вот я встретил, наконец, свою любовь, мы поженимся и заживем счастливо.

— И заживем счастливо! — воскликнула Катя. — Нам ничто не помешает.

— Да нет, они нам уже мешают. А там и совсем устранят меня с дороги. Я им мешаю. Они такого не потерпят. Как я раньше не подумал об этом?

И с минуту помолчав:

— Поезжайте–ка вы домой, Катюша. Боюсь я, как бы они и вас со мной не зацепили. Люблю я вас, Катя, а потому и хочу вам счастья. Уезжайте. И сейчас же!

Катя нежно обняла его голову и, не стесняясь парней, которые залегли рядом, четко проговорила:

— Я вас тоже люблю. И, следовательно, тоже желаю вам счастья. Хороша бы я была, если в минуту опасности бросила вас и убежала к какому–то своему другому счастью. Да его у меня без вас и не будет. Дурачок вы мой. Любимый мой дурачок.

Прижала его голову к груди и целовала в щеки, лоб, в губы. Отныне ни он, ни она не мыслили себя в стороне друг от друга. Они уже превратились в одно целое.

Катерина вдруг его отстранила и голосом командира крикнула:

— Эй, кто там? Подойди сюда!

Ближний куст зашевелился, к ним подошел парень лет двадцати.

— Ну, я. Что вам нужно?

— Как вас зовут?

— Андрей.

— А что вы тут делаете?

Парень молчал. Катерина сказала строже:

— Я вас спрашиваю, а вы отвечайте. Я майор милиции…

— Я знаю. Только вы не майор милиции, а подполковник из органов…

— Ну, вот — подполковник, а вы мне не отвечаете.

— Я не имею права с вами говорить. Мы из другой си- стемы.

— Какая же еще у нас может быть система, кроме государственной?

— Много систем. Наша одна из них, и очень большая.

— Ну, сколько же человек в вашей системе? Кого вы охраняете?

Андрей оглядел соседние кусты, видимо, убедился, что рядом никого нет, и заговорил тихо:

— Охраняем олигарха Беленького. И его офисы, юридические конторы. Их много — в Москве и в других городах. Есть и за границей. У нас начальник генерал Клюев, он раньше был третьим заместителем Андропова.

— Ну и ну! Но ведь я‑то из фирмы государственной. Вам не страшно наезжать на нас?

— Я и так слишком много вам сказал. Если узнают, меня лишат работы.

— Андрей! Ты, я вижу, русский, а охраняешь мразь, которая грабит русских. Подумал бы об этом. А нас не бойся. Мы тоже русские, и все мы сейчас должны сплотиться в единую семью. Мы должны бороться за нашу землю, за наше родное государство.

Она достала из кармана куртки визитную карточку, подала Андрею:

— Вот мои координаты. Если тебе будет плохо — позвони, и я устрою тебя получше, чем ты устроен здесь. Будем друзьями, и я расскажу тебе, что надо делать, чтобы жить по совести и по чести.

— Хорошо. Спасибо.

И заговорил совсем тихо:

— Вам ничего не угрожает. Нам приказано охранять вас. Я только вам скажу, что ваш генерал Муха хороший мужик, но его начальник там в Москве дружит с нашим олигархом. В Москве у нашего Беленького много друзей — и в органах, и даже в Кремле у него свои люди. И Старрок — начальник милиции, тоже его приятель. Имейте это в виду: с Беленьким лучше не ссориться. Об этом говорят все наши ребята.

— А про нас что–нибудь знают ваши ребята? Почему вам приказали нас охранять?