Уильям Дитрих - Зеркало тьмы

Ознакомительный фрагмент

Что мне оставалось делать? Пришлось их переехать.

Мне уже доводилось иметь дело с Ложей, и они преследовали меня, словно вновь и вновь возвращающийся ночной кошмар. Я не знал, чего хочет Озирис, и не имел ни малейшего желания узнать – я хотел лишь избавиться от этого сброда раз и навсегда. А потому я привел карету в равновесие и взмахнул вожжами, словно встряхивая одеяло. Лошади рванули вперед, Фултон в последний момент с рыком ухватился за что-то, чтобы не упасть, а Кювье и Смит лишь застонали в своем чане. Любитель загадок исчез под нашей повозкой, мы подпрыгнули, столкнувшись с ним, нас занесло в сторону, но мы тем не менее попали в ворота, лишь зацепив ступицей стену. Я услышал звук выстрела, но не осмелился обернуться.

Мы прогромыхали по переулку и выехали на более широкую улицу Сент-Оноре, слушая проклятия, которыми осыпали нас в спину посетители Пале-Рояля, и наблюдая, как разбегаются пешеходы впереди нас. Громадина Лувра утесом возвышалась в темноте. Париж в любое время дня и ночи представляет собой полный бардак в плане уличного движения, в котором кареты и телеги блокируют полосы, а лошади сдают задом, мочась на мостовую. Вскоре мы уперлись в процессию из карет и повозок, а наши лошади начали путаться в упряжках. Выпустив вожжи из рук, я обратился к своим компаньонам, сидящим на повозке, как на жердочке.

– Теперь пора, бежим! – Нам надо было спрятаться, чего бы это ни стоило.

В этот момент перед нами возник блеклого вида мужчина с черной тростью в руке, от которого веяло уверенностью и властью. Он поднял руку и просто сказал:

– Отнюдь, я приказываю вам стоять, месье Гейдж.

– Стоять?

– Боюсь, вы арестованы.

Вокруг нас тотчас собралась добрая дюжина жандармов. Мы сбежали от Ложи египетского обряда лишь для того, чтобы угодить в лапы парижской полиции.

– По чьему приказанию? – шумно спросил я, блефуя.

– По приказанию Первого консула Наполеона Бонапарта.

Глава 5

– Арестованы? – Я лихорадочно соображал. – Мы просто пытались скрыться от каких-то грабителей, которые пытались поймать нас в западню.

Я обернулся, почти надеясь увидеть ковыляющего за нами Озириса, но дорога была пуста.

– И принести воды. Мои компаньоны – уважаемые ученые.

Фултон посерел от дыма и пыли, а все еще пьяных Кювье и Смита шатало из стороны в сторону. Наша одежда была изодрана, наше достоинство – разорвано в клочья.

– Месье Гейдж, вы арестованы не за ваш побег.

Откуда этому полицейскому известно мое имя?

– Тогда за что же?

– За сношения с британцами, пока вы находились в составе французской дипломатической миссии Талейрана в Северной Америке, – ответил он холодно. – Вы нарушили прямые указания французского правительства, что неудивительно с учетом вашей службы на стороне британцев против французских сил в Святой Земле в девяносто девятом году. Добавим к этому подрыв моральных устоев уважаемых ученых мужей и потворство проституции, которая, в конце концов, все еще вне закона. За незаконное потребление вашими коллегами наркотиков в борделе. За поджог, подстрекательство к бунту, уничтожение чужого имущества, наезд на пешехода, кражу пожарной кареты и нарушение правил дорожного движения.

Я облизал внезапно пересохшие губы.

– Все это я могу объяснить.

– Боюсь, объяснять вы это будете уже не мне.

– С кем имею честь?

– Ах, да, – он поклонился, – министр полиции Жозеф Фуше к вашим услугам.

Его глаза были сонными, но внимательными, рот застыл в выражении глубокого скепсиса, а поза была небрежной, но сторожкой, словно у фехтовальщика, готового к схватке. Он производил впечатление человека, который вряд ли поверил бы любым моим словам, и то, что я знал о нем, не внушало мне особого оптимизма. Именно он раскрыл заговор, члены которого безуспешно пытались взорвать Наполеона бочкой с порохом в рождественский сочельник 1800 года; это он отправил на казнь ключевых роялистов и воспользовался этим предлогом для того, чтобы выслать сотню французских анархистов на Сейшельские острова.

– Сам Фуше? И вам есть дело до таких туристов, как мы?

– Месье, мне есть дело до всех, везде и всегда. Включая виновного в убийстве проститутки около четырех лет назад…

– Я не имею ничего общего с этим! – Некоторое время назад меня безосновательно обвиняли в совершении этого преступления, о чем стало известно в определенных кругах, но я думал, что Наполеон похоронил это дело. – Предупреждаю вас, что я лично знаком с господином Первым консулом! – Я поднялся на ноги. – Я герой победы французской армии при Маренго, участвовал в заключении Морфонтенского договора[2]. Я также являюсь личным представителем президента Соединенных Штатов господина Джефферсона.

– Да, да, знаю. Лично я бы предпочел просто бросить вас за решетку, а потом и на гильотину, но Наполеон все еще считает, что вы можете сослужить ему службу. Правда, не знаю как – с учетом того, что вы только что чуть не сожгли себя. – На его лице не отразилось ни намека на юмор. – Насколько я понимаю, вы давно ищете аудиенции с Первым консулом. Ваше нелепое представление только что предоставило вам такую возможность; правда, повестка вашей встречи будет не той, что вы желали.

Троица за моей спиной пыталась следить за нитью нашего разговора с выражением изумления и замешательства на лицах.

– По крайней мере, отпустите моих спутников, – сказал я, – это все моих рук дело.

– Ваши друзья, Итан, – это единственная причина, по которой я спасаю вас, – произнес он и резко выкрикнул: – Заковать их, пока они не задавили кого-нибудь еще!

Вовсе не так я намеревался встретиться с Бонапартом, считая себя истинным дипломатом. Он действительно страдал привычкой встречаться с людьми только тогда, когда это было удобно ему, дабы использовать встречу для собственной выгоды. Нас повели к тюремной карете, и меня озарила вся странность этого совпадения – сам министр полиции Франции, человек, властью и наводимым ужасом уступающий только самому Наполеону, случайно оказался у ворот Пале-Рояля в тот самый момент, когда я выставил себя полным дураком. А не было ли какой-либо связи между таинственным Озирисом или коварной Маргаритой и не менее загадочным Фуше?

– Итан, какого черта? – спросил Фултон, когда решетчатая дверь с лязгом захлопнулась, и мы рывком двинулись с места.

– Все это часть нашего визита, – ответил я туманно, – мы едем на встречу с Бонапартом. Ведь вы хотели аудиенции с ним, не так ли?

– Но не как преступник! Говорил же я вам, не стоило нам красть пожарную карету!

– Вы должны чувствовать себя польщенным. Нас арестовал сам Фуше.