Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза

расположении духа император следовал за наступавшими колоннами, но когда пальба смолкла, он шагом и безмолвно объезжал поле сражения, покрытое раненными и убитыми. Это печальное зрелище лишило Государя пищи и сна. Он тогда не подозревал, что это только начало длинных войн, середина им будет Москва, а конец – Париж, что потребуется 14 лет, чтобы сломить силу этого маленького человека, который теперь как будто боится первой встречи и отходит назад. Союзники могли идти прямо на Брюн, так советовали русские генералы, но австрийский генерал Вейротер придумал обойти французов спереди и отрезать их от Вены. Его послушали и сошли с большой дороги. Возвращаясь с поля битвы под Вишау, французский император несколько раз останавливался, осматривая местность между Аустерлицем и Брюном, которая была покрыта небольшими высотами, из которых выше других – Праценские высоты, названные так от селения Працен. К востоку эти высоты обрываются к реке Литаве, а к западу сходят отлого к ручью Гольдбах, к югу же они заканчиваются клином, где обе реки сливаются, впадая в озеро. Недалеко от селения Аустерлиц в Литаву впадает другой ручей, Раузницкий. Переезжая с места на место, Наполеон обращался к своим офицерам и говорил: «Господа, осмотрите внимательно эту местность! Здесь будем сражаться!» Никогда еще ни одно поле сражения не изучалось так подробно. Высоты были очищены, и вся армия расположилась за ручьем Гольдбах, как бы для обороны; правый ее фланг прикрывался озерами, а левый фланг немного впереди, на большой дороге в Брюн, упирался в гору Сантон. Генералу Клапереду с его 17-м легким полком приказано защищать это важное место до последнего человека. Оставляя Праценскую возвышенность, Наполеон сказал: «Я мог бы остановить здесь русских, но я отдам эту превосходную позицию, зато и разобью их». Его центр был особенно силен: здесь стояли 38 батальонов: корпуса Бернадота и Сульта. Сзади в резерве 10 батальонов гренадер и столько же гвардии. С час на час ожидал Наполеон из Вены корпус Даву, с его прибытием император имел под ружьем более 60 тысяч солдат. Одна только победа могла его выручить. Он зашел слишком далеко: спереди наступали на него русские, из Италии и Венгрии подходили австрийцы, на севере готовились к войне пруссаки. Все свое упование Наполеон вложил на предстоящий бой.

Карта передвижения русских войск к Аустерлицу

19-го числа, после полудня, колонны союзников стали расходиться от селения Аустерлица в разные стороны, куда какой колонне назначено. 1-я, 2-я и 3-я колонны получили приказание атаковать левый фланг французов, выбить их из деревушек Тельница и Сокольница; 4-я колонна – взять правее и выгнать французов из селения Кобельница. Потом всем четырем колоннам зайти левым плечом и сбивать неприятеля к его левому флангу. Багратион должен был пока удерживать этот фланг на месте: гвардию под начальством цесаревича поставили в резерв. Как увидим дальше, союзники не знали ни сил Наполеона, ни расположения его войск, ни местности; отступление французов приняли за бегство, полагая, что Наполеон не хочет принять бой и каждую минуту готов улизнуть. Кроме того, они потеряли трое суток на кружное движение по проселкам, вместо того, чтобы идти, как советовал Багратион прямо на Брюн. Они дали время Наполеону усилиться войсками и укрепить свою позицию. Как и в прежних войнах, например, в Швейцарии, русские полагались на опытность австрийских генералов, и там, и здесь были обмануты. Австрийцы плохо знали свою местность, еще меньше понимали, в чем сила французов, как велико искусство их императора.

Наполеон с небольшой свитой и двумя десятками гвардейских егерей медленно проехал по всему фронту своей армии. Это было так близко от Працена, что началась перестрелка и несколько пуль пролетели мимо императора. В 3 часа пополудни он вернулся на свой бивак. Гренадеры уже построили ему большой круглый барак, с отверстием наверху и в середине развели огонь. Недалеко стояла карета, в которой император провел несколько ночей, немного дальше, близ большой дороги, убогая хижина, где помещалось хозяйство. Гренадеры Удино стояли биваками спереди ставки, а гвардия – кругом и позади. Скоро из авангарда дали знать, что впереди началось движение. Император сейчас же вышел и стал смотреть в подзорную трубу. Он сразу угадал, что союзники хотят его обойти справа и понял их ошибку. Наполеон затрепетал от радости, захлопал руками: «Они сдаются! Завтра эта армия будет в моих руках!» Он приказал Мюрату выехать с конницей погарцевать, а потом, как будто в страхе вернуться назад. Как только началось смеркаться, император передвинул через ручей 38 батальонов Сульта и Бернадота и подвинул вперед резерв, назначая все эти войска для удара на наш центр. Из оборонительного порядка армия французов перешла в наступательный, и это передвижение сделано было так тихо, в таком порядке, что союзники его не заметили. Затем, сидя в карете, Наполеон продиктовал приказ: «Солдаты! Русская армия выходит против нас, чтобы отомстить за австрийскую, ульмскую армии. Это те же батальоны, которые вы преследовали до этого места. Позиции, которые мы занимаем, неодолимы, и пока они будут идти, чтобы обойти меня справа, они выставят мне фланг. Солдаты! Я сам буду руководить вашими батальонами. Я буду держаться далеко от огня, если вы с обычной храбростью расстроите и сметете ряды неприятеля, но если победа будет хотя бы на одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора впереди своих полков. Победа над неприятелем окончит наш поход и мы сможем повернуть на зимние квартиры». Окончив приказ, император отправился в моравскую избушку, где его ожидали маршалы и свита. Все уселись за круглым столом, на деревянных скамейках и стали обедать.

Ночью прискакал адъютант, разбудил императора и доложил ему, что неприятельская колонна остановилась недалеко от правого фланга. Наполеон еще раз убедился, откуда ему угрожают. Он сел верхом и поехал осмотреть позицию по огням русских биваков. Сначала он держался вдали, но потом как-то неосторожно наехал в темноте на казачий пикет. Мигом схватились казаки и, наверное, поймали его, если бы не выскочил конвой из конных егерей. Наполеон поскакал во всю прыть назад, попал в болото и должен был брести пешком вдоль своих огней. Его свита увязла в болоте. Недалеко от ставки, император наткнулся на пень. Это заметил один гренадер: зажег пучок соломы и поднял его наверх, всполошились все солдаты, хватали жерди, шесты, навязывали солому, освещая его путь, при этом раздались крики: «Нынче годовщина коронации! Да здравствует император! Да здравствует император!» Так шел Наполеон несколько верст: «Тише, гренадеры! – говорил он, – тише, лучше отдохните,