Последний защитник - Эндрю Тэйлор

он прежде не подозревал в нем такого. Я за это дала муженьку затрещину.

– Твой хозяин хочет со мной поговорить.

– Ох, поговорите с ним, пожалуйста, госпожа. Наставьте его на путь истинный. А то сегодня ни свет ни заря ушел с этой шлюхой, один Бог знает куда, но думаю…

Кэт подняла руку, и Маргарет замолчала. Они услышали стук трости и медленные неуверенные шаги в комнате наверху.

– Муж сейчас спустится. – Кэт приняла решение. – Я не могу прийти в Инфермари-клоуз. Господину Хэксби это бы не понравилось. – Она замешкалась. – Кроме того, если я выйду, за мной могут следить.

На лице Маргарет отразилась тревога.

– Неужто за вами следят?

– Вполне возможно. По этой причине господин Марвуд тоже не может прийти сюда. По крайней мере, не через парадную дверь.

– Да что происходит, госпожа?

– Но если он захочет, может войти со стороны Мейден-лейн, – продолжила Кэт, не обращая внимания на вопрос. – Знаешь, где это? Переулок за Генриетта-стрит. Передай хозяину, пусть приходит сегодня в семь. Не думаю, что за черным входом тоже следят. Если идти слева, наш дом восьмой по счету. Я буду ждать в саду, и ворота в переулок будут не заперты.

Маргарет слово в слово повторила сказанное: сперва вслух шепотом, а потом про себя, шевеля губами.

Отворилась дверь, и в гостиную, опираясь на трость, шаркающей походкой вошел господин Хэксби. На лице боль или тревога, а может, и то и другое одновременно.

Он насупился:

– Кто это?

– Прачка, сэр. Она стирает кружево и тонкое шитье. И еще она починит нам кое-что. – Кэт повернулась к Маргарет. – Теперь ступай. Я вызову тебя, когда понадобится. Дам сперва на пробу задание, хочу посмотреть, как ты справишься.

Опустив глаза, Маргарет с несвойственной для нее смиренностью сделала реверанс:

– Хорошо, госпожа. И спасибо вам, госпожа, спасибо, господин. Да хранит вас Господь!

Она вышла. Хэксби медленно продолжил путь к уединению в своем чулане.

Кэт выжидала, пока не услышала, как он запирает дверь, чтобы никто не мог его побеспокоить. Затем, поддавшись внезапному гневу, сжала правую руку в кулак, со всей силы ударила по столу и охнула от боли. Кричать она не могла.

Как Марвуд мог позволить себе такое сумасбродство? Развлекаться с проституткой в собственном доме. Хотя чему тут удивляться? Он ведь теперь при деньгах. Что могло остановить его в эти разнузданные времена? Все мужчины одинаковы по сути. Старые или молодые, богатые или бедные, пуритане или либертины – никакой разницы. Если снять с них внешнюю оболочку, внутри обнаружится одинаковая смесь похоти и слабости. Они думают только о себе и об удовлетворении своих низменных потребностей.

Какое это имеет значение? Да совершенно никакого. Кэт встретится с ним ради себя и супруга. Следует исполнять свой долг перед законным мужем, хотя, по правде говоря, ей наплевать на всех мужчин. В особенности на Джеймса Марвуда.

Взглянув в последний раз на тело Хлорис в изножье кровати, я стал спускаться по стремянке из мансарды. Мэри следовала за мной. Мы побежали по лестнице со всех ног. Когда мы спустились на первый этаж, откуда-то из глубины дома появилась старая ворона.

Уже совсем рассвело, и старуха видела, что я теперь не с Хлорис. Она стала было браниться, но потом заметила обнаженную шпагу у меня в руке. Она отшатнулась, однако я приставил острие клинка к ее груди:

– Отоприте дверь, госпожа, и я не причиню вам никакого вреда.

Хозяйка послушалась. Я вытолкал Мэри наружу и задержался на пороге с поднятой шпагой. Дверь захлопнулась у меня перед носом.

Я взял девушку под руку и потащил вниз по ступеням. Ее лицо было таким же бледным, как у Хлорис перед смертью. Мы двинулись по переулку. До меня дошло, что я все еще держу шпагу Мертона. С таким оружием в руках мне бы не удалось передвигаться по Лонг-Акру незамеченным, поэтому я бросил шпагу.

Мы вышли из переулка на улицу. Там было многолюдно, и лавки уже открылись. Мэри споткнулась, и я знал, что она может лишиться сознания в любую минуту.

Мы все еще были в опасности. В заведении мадам Крессуэлл вскоре найдут убитую Хлорис, если уже не нашли. Поскольку известно, что она помогла мне сбежать в понедельник, легко догадаться, что я был с ней сегодня утром. Старая ворона видела мое лицо. Люди Бекингема знали, где я живу.

Я повел Мэри направо, потом налево, к Друри-лейн. Мы двигались на север, в противоположную сторону от Савоя. Я увидел вывеску пивной и втащил Мэри внутрь. Это было захудалое заведение, набитое рабочими и ремесленниками, которые пришли промочить горло поутру. Среди посетителей попадались также и женщины, но непотребные. В углу сидело несколько торговцев в поношенной одежде. Но в любом случае мы с Мэри были одеты так, что особо не выделялись.

Я нашел нам место на скамье у стены, схватил за рукав проходящего мимо слугу и заказал кувшин слабого пива. Я глянул на Мэри. Она сидела с закрытыми глазами, прислонившись к стене. Я попросил парня принести еще молока и булочек.

– Мы такого не держим, господин.

– Тогда сбегай и купи. – Я опустил шиллинг в его ладонь. – Получишь еще два, когда все принесешь. Если поторопишься.

Когда слуга ушел, я снова посмотрел на Мэри. Сорочку, в которой она лежала в постели, благопристойно скрывает плащ Хлорис, голова покрыта шалью Маргарет. Она также надела башмаки Хлорис, которые были ей велики. Она походила на девочку, которая примеряла мамину обувь.

Мы сидели молча. Я уставился в пространство перед собой. Мои мысли и чувства замерзли, как пруд зимой. До меня доносились разговоры соседей о вчерашних беспорядках. Несмотря на ранний час, подмастерья и их союзники были уже на улицах. Так же, как и королевские гвардейцы. Но мне это было неинтересно. Меня сейчас вообще ничего не интересовало.

Через несколько минут прибыли еда и напитки. Мэри открыла глаза. Она взяла булочку, стала отламывать по кусочку и отправлять в рот. Девочка жевала и одновременно пыталась проглотить.

– Не спеши, милая, – сказал я. – Успокойся.

Но она меня не слушала. Сделала глоток молока и схватила еще одну булочку. Еще не успев ее разломить, Мэри изменилась в лице. Она подняла на меня глаза – они были полны страха.

Потом она наклонилась, и ее завтрак оказался у меня на башмаках.

– Я поеду сегодня на Генриетта-стрит, – объявила Элизабет Кромвель, когда они с отцом, как обычно, прогуливались утром в саду госпожи Далтон.

– Думаешь, это благоразумно?

– Полагаю, да. В любом случае я