Рафаэль Сабатини - Маркиз де Карабас

— Господа, послушайте меня.

На него устремились взгляды, полные злобы и нетерпения.

— А что вы можете сказать? — отрезал Констан.

— То, к чему вы принуждаете меня своим упрямством. Не исключено, что позволив вам поступить, как вы того желаете, значит позволить вам угодить в ловушку. Ловушку, которую нам расставили. Где у вас доказательства, что эти пресловутые вандейцы вообще существуют? Говорят, будто от господина де Шаретта пришло письмо из…

— Что значит, говорят, будто пришло письмо, — высокомерным тоном перебил Белланже. — Письмо, действительно, пришло.

— Вы его видели?

— Его видела моя жена.

— Так, так. Хорошо. Она сказала нам, что это случилось четыре дня назад. Вандейцы тогда были в Редоне, в двух днях пути отсюда. Наверное, Шаретт объявил, что здесь они будут в понедельник. Мы прибываем во вторник, а их все нет.

И снова Белланже прервал Кантэна:

— Потому что Груши задержал их в Жослэне.

— Когда? В воскресенье или в понедельник? Да хоть бы вчера! Как получилось, что мы узнали об этом только сегодня? Весьма примечательно и очень интересно. Интересно и то, что весть об осаде пришла к нам, лишь после того, как мы объявили, что вечером выступаем, с вандецами или без них.

— На что вы намекаете, черт возьми? — взревел виконт. — Что значит ваше «интересно»?

— Подумайте, — спокойно продолжал Кантэн. — Если этих вандейцев выдумали с целью задержать нас и не дать нам вовремя прибыть в Плоэрмель, не является ли история их окружения в Жослэне последней попыткой заставить нас отложить выступление?

— Что все это значит? Что это значит, я спрашиваю? — ярость Белланже сменилась удивлением. — Куда еще способна завести вас фантазия, сударь? Ваши инсинуации оскорбительны. Довольно.

Задумчивый взгляд Тэнтеньяка остановился на Кантэне.

— Вы ничего больше не имеете сообщить нам?

— Я полагал, что сообщил вам достаточно. Но, разумеется, у меня есть еще кое-что. Гонец из Жослэна. Почему за помощью он прискакал именно в Кэтлегон? Откуда ему известно, что здесь остановилась армия? Кто дал знать об этом в Жослэн? Когда? И каким образом эта весть проникла через кордоны республиканцев к осажденным в городе вандейцам?

— Черт возьми! — воскликнул Кадудаль.

— Клянусь честью, вы правы! — взгляд Тэнтеньяка оживился. — На эти вопросы необходимо получить ответ.

— Вы начинаете понимать.

— Что понимать? — вмешался в разговор Констан. — Не все ли равно, как об этом узнали в городе? Узнали — и слава Богу: такое известие должно вселить отвагу в бедолаг. Тем более надо спешить им на выручку.

— Вы кончили, сударь? — спросил Кантэна Белланже. — Или у вас в запасе есть еще что-нибудь?

— Есть еще сам гонец. Сказавшись жителем Жослэна, он вам солгал. Я узнал в нем грума из Кэтлегона. Его зовут Мишель.

Стоило собравшимся в библиотеке понять, что имел в виду Кантэн, как все словно онемели. Белланже охватила такая ярость, что он на время забыл о своем высокомерии.

— Во имя всех святых! Что вы говорите?

— Все весьма просто, — сказал Констан. — Похоже, нам предлагают поверить не только в то, что здесь есть предатели, но что предатель этот не кто иной, как сама госпожа виконтесса. Вы смеете обвинять ее?

— Я никого не обвиняю. Я просто констатирую факт. Вам решать, кого он обвиняет.

— Факт? — вспылил Констан. — Вы кто, глупец или негодяй? Вы сами заблуждаетесь или вознамерились обмануть нас?

— Если вы выберете последнее, я знаю, что вам ответить. А пока у меня есть средство, способное пришпорить вашу сообразительность, хоть я и предпочел бы не прибегать к нему. Однако вы не оставляете мне выбора.

Какому чуду, господин де Шеньер, вы обязаны тем, что госпожа виконтесса сумела предоставить вам приют в Кэтлегоне? Несмотря на то, что за вашу голову была объявлена награда, вам удалось прожить здесь несколько недель и избежать ареста, как это получилось? Благодаря каким заслугам госпожи де Белланже перед Республикой ее дом пользуется неприкосновенностью? Найдите ответ на эти вопросы, присовокупите его ко всему остальному и судите сами, не подтверждаются ли мои опасения относительно того, что приглашение в Кэтлегон было приглашением в западню, а мифические вандейцы использованы в качестве приманки.

— Раны Господни! Это слишком! — не на шутку разъярился Белланже. — Вы, должно быть, с ума сошли. Ваши нападки на жену затрагивают честь мужа.

— Я просто излагаю факты, неопровержимые факты, к которым было бы неплохо присмотреться.

За исключением Кадудаля, очередным проклятием изъявившего полное согласие с Кантэном, все пришли в ужас. Тэнтеньяк попробовал урезонить молодого человека.

— Мой дорогой Кантэн, это совершенно невероятно.

— Для меня это не более невероятно, чем существование вандейцев и республиканского войска под командованием Груши. Уверя вас, господа, я не верю, что хоть один республиканский солдат находится по сю сторону Орэ.

— Вы должны отказаться от своих слов, — вскипел Белланже, — даже если для этого потребуется обнажить против вас шпагу.

— Шпага еще никогда ничего не доказывала, — сказал Тэнтеньяк. — К чему лишние ссоры? Но мы отклоняемся от нашего предмета и говорим о вещах, которые сейчас меня нисколько не интересуют. С меня довольно. Остальное может подождать.

— Такое дело не может ждать! — выпалил Белланже.

— Разумеется, нет, — поддержал виконта Констан. — Здесь самым возмутительным образом задета честь господина де Белланже.

Кантэн рассмеялся в лицо Констану, чем поверг в шок все общество.

— Не слишком ли обожгли пальцы те, кого вы подрядили таскать для вас каштаны из огня?

Обезумевший от справедливого намека Констан занес было руку для удара, но Тэнтеньяк бросился между ними.

— Ни слова больше! До чего мы опускаемся? Силы небесные! В интересах десяти тысяч человек мы пытаемся доискаться до истины, а вы своей ссорой все запутываете. Совещание закончено. Вам известно мое решение и остается выполнять его. Можете идти. Кантэн, будьте любезны остаться.

Однако Белланже уходить не собирался.

— Еще ничего не закончено. Я не могу подчиниться вашему распоряжению.

Констан поддержал бы его, но Тэнтеньяк, окончательно потеряв терпение, властным жестом велел всем удалиться. Ла Уссэ, Ла Марш и Кадудаль подчинились, и несговорчивой парочке пришлось последовать их примеру. Последними словами Констана была неприкрытая угроза, брошенная командиру.

— Раз вы отказываетесь слушать, Тэнтеньяк, вам придется взять на себя все последствия. Кроме вас есть еще и другие; они не откажутся, они поймут, что долг призывает нас в Жослэн.