Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 11

— От всего сердца, племянничек, — ответил хозяин, явно желавший отделаться от него, — но можешь ли ты расплатиться за мое доброе винцо?

Такой вопрос охлаждал пыл многих расходившихся пьяниц, но на Майкла Лэмборна он не произвел впечатления.

— Сомневаешься в моих средствах, дядюшка? — спросил он, вытаскивая пригоршню золотых и серебряных монет. — Сомневайся лучше в Мексике или Перу! Сомневайся даже в королевском казначействе! Боже, храни королеву! Она добрая повелительница моего доброго лорда!

— Ладно, племянничек, — отвечал трактирщик. — Мое ремесло — продавать вино тем, кто может купить его. Эй, буфетчик, займись своим делом!.. Но хотел бы я знать, как тебе удается так легко добывать деньги, Майк?

— Так и быть, дядюшка, открою тебе один секрет. Видишь этого маленького старикашку? Старый и сморщенный, как сушеные яблоки, из которых дьявол готовит себе похлебку, и все же, дядюшка, между нами говоря, в башке у этого старикашки рудники Потоси! Тысяча чертей! Да он умеет чеканить монеты быстрее, чем я выпаливаю ругательства!

— Я в свой кошелек денег такой чеканки не положу, Майкл; мне хорошо известно, что полагается за подделку королевской монеты.

— Ты хоть и стар, дядюшка, да осел… Не тяни меня за полу, доктор, ты и сам тоже осел! А так как вы оба ослы, то придется вам объяснить, что я выразился метафорически.

— С ума ты, что ли, сошел? — возмутился старик. — Дьявол в тебя вселился, что ли? Поедем отсюда скорей, на нас и так уж все поглядывают!

— Поглядывают, говоришь? — возразил Лэмборн. — Ошибаешься, никто не осмелится взглянуть на тебя, стоит лишь мне сказать слово. Господа, тому из вас, кто посмеет глазеть на этого старикашку, я, клянусь богом, кинжалом глаза выколю! Садись, старина, успокойся; все они — мои приятели, мои старые земляки и никого не выдадут!

— Не лучше ли тебе перейти в отдельную комнату, племянничек? — спросил Джайлс Гозлинг и добавил: — Опасные вещи ты говоришь, а теперь повсюду полно доносчиков.

— Плевать я на них хотел, — возразил величественный Майкл. — Шпионы! Тьфу! Я служу у благородного графа Лестера… А вот и вино! Наполняй, виночерпий, круговую чашу! Выпьем за здоровье красы Англии — благородного графа Лестера! За благородного графа Лестера, говорю я! А кто не желает, тот просто свинья из шайки Сассекса, и я заставлю его пить на коленях, даже если мне придется отрезать ему ноги и коптить их вместо окорока!

Никто не возражал против тоста, сопровождаемого такой страшной угрозой. Майкл Лэмборн, пьяный задор которого, конечно, не уменьшился от нового возлияния, бурно продолжал обновлять знакомства с посетителями, известными ему по прежним временам, встречая прием, в котором почтительность была сдобрена изрядной долей страха, ибо самый последний из слуг королевского фаворита, а особенно такой человек, как Лэмборн, мог по весьма очевидным причинам внушать и то и другое.

Тем временем старик, видя, что его проводник находится в воинственном настроении, перестал пререкаться с ним и, расположившись в самом темном углу комнаты, — спросил рюмку хересу и словно задремал над ней, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания и не делать ничего, что могло бы напомнить о его существовании Лэмборну, который к этому времени по-приятельски разговорился со своим давнишним другом Голдтредом из Эбингдона.

— Хочешь верь, хочешь не верь, дружище Майк, — объявил лавочник, — но я так же рад видеть тебя, как денежки покупателя! Что и говорить, Майк, ты теперь можешь разодолжить приятеля, выхлопотав ему входной билетик на какую-нибудь маску или другое представление. Уверяю тебя, если достойному графу случится пожаловать в наши края и ему понадобятся испанские брыжи или что-нибудь еще в этом роде, ты смело можешь шепнуть ему на ухо: «У моего старого друга, молодого Лоренса Голдтреда из Эбиигдона есть отличный товар — полотно, тафта, батист и тому подобное, да и сам он видный малый — лучше его не найдешь во всем Беркшире, — готовый подраться за вашу светлость с любым молодчиком его роста». И ты можешь прибавить…

— Я могу наговорить хоть сотню чертовых небылиц, дружище, — отозвался Лэмборн. — Не скупиться же на добрые слова ради приятеля!

— От всей души пью твое здоровье, Майк, — произнес лавочник. — Кстати, можешь рассказать о новых модах. Здесь только что был плут разносчик, так он расхваливал старомодные испанские чулки и ругал гасконские, хотя всякий видит, как красиво они обтягивают ногу и колено, особенно если украшены пестрыми подвязками и отделкой, подобранной в цвет костюма.

— Превосходно, превосходно, — отозвался Лэмборн. — Да твои тощие ляжки, которые просвечивают сквозь разрезы крахмального батиста и газа, — точь-в-точь словно бабье веретено, когда с него наполовину смотана пряжа!

— Вот я и говорю… — продолжал лавочник, слабая голова которого уже начала кружиться. — Но где же он, этот подлый разносчик? Здесь только что был разносчик, черт побери… Хозяин! Куда, к дьяволу, провалился этот разносчик?

— Он там, где положено быть человеку благоразумному, мистер Голдтред, — отозвался Джайлс Гозлинг. — Заперся у себя в комнате, подсчитывает сегодняшнюю выручку и заготовляет товары на завтра.

— Будь он проклят, выжига! — воскликнул лавочник. — Право слово, неплохо было бы порастрясти его короб! Уж эти мне бродячие жулики: шляются по стране и только подрывают торговлю нашего брата, оседлого купца. В Беркшире есть немало добрых молодцов, хозяин, и разносчик еще может повстречаться с ними на большой дороге.

— Эге, — ответил трактирщик со смехом, — и тот, кто встретится с ним, найдет в нем достойного противника, ибо этот разносчик — здоровый парень.

— Здоровый? — переспросил Голдтред.

— Здоровый? — передразнил хозяин. — Да, клянусь петухом и сорокой, он такой же здоровенный малый, как тот, что отдул Робина Гуда, об этом и в песне поется:

Свой меч Робин Гуд и выхватил тут,И разносчик схватил свой меч;И так был избит им Робин Гуд, —Ну, просто ни встать, ни лечь!

— К чертям его, мерзавца, пропади он пропадом! — сказал лавочник. — Раз уж он из таких, нет смысла с ним связываться! А теперь скажи мне, Майк, честный мой Майк, как носится голландское полотно, которое ты у меня выиграл?

— Спасибо; как видишь, очень хорошо, мистер Голдтред. В знак благодарности предлагаю тебе выпить еще. Наполни-ка нам графин, буфетчик!

— Больше тебе не выиграть голландского полотна на такое пари, дружище Майк, — промолвил лавочник. — Бирюк Тони Фостер ругает тебя на чем свет стоит и божится, что впредь тебя и на порог не пустит, потому что от твоих богохульств крыша в христианском доме может рухнуть!