Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию - Гай Джон

Анна полагалась на несокрушимую мощь союза Англии и Франции на международной арене. Однако ни она, ни Генрих по-прежнему не догадывались о том, что Франциск использует их, желая заручиться поддержкой Англии – в том числе и финансовой – на случай, если он вновь решится на очередную авантюру в Италии. Франциск приложил все усилия, чтобы помочь им с делом в Риме,– он искренне считал, что Климент плохо обошелся с Генрихом,– однако его главной целью было вернуть герцогство Миланское. Там в скором времени Карл собирался посадить на трон Франческо Марию Сфорцу, который, в сущности, был марионеткой Габсбургов. Кроме того, Франциск намеревался окончательно решить вопрос с женитьбой своего сына, герцога Орлеанского, на племяннице Климента и собирался сделать это во время предстоящих переговоров с папой, не предупредив об этом Генриха9.

Де Дентевиль явно симпатизировал Генриху и Анне, хотя и проявлял по отношению к ним куда большую осторожность, чего они могли предположить. Посол был склонен разделять убеждения евангелистов: не одобряя бюрократию и коррупцию Римской католической церкви, он в глубине души был последователем Лефевра, однако, как и его предшественники на дипломатическом поприще, Жан дю Белле и Жиль де ла Помрэ, он состоял на службе у человека консервативных религиозных взглядов – герцога де Монморанси, главного распорядителя французского двора. Герцог, который состоял в родстве с де Дентевилем и нередко называл его «мой кузен», не был готов подвергать риску отношения Франции и Рима, действуя в угоду Анне. Он был готов идти ей навстречу ровно до тех пор, пока это не нарушало интересов Франции. Монморанси и де Дентевиль опасались вспышки лютеранской ереси в Англии, которая могла распространиться и на Францию в случае, если Болейны добьются своего. Согласно последним указаниям, полученным от Монморанси, де Дентевиль должен был убедить Генриха набраться терпения и ждать исхода переговоров в Ницце, при этом самому де Дентевилю следовало действовать в тесном контакте с герцогом Норфолком, советуясь с ним по всем вопросам и обмениваясь всей имеющейся информацией. Монморанси и де Дентевиль боялись, что Генрих под влиянием Болейнов будет склонять Франциска к тому, чтобы разорвать отношения с Римом10.

Де Дентевиль поделился опасениями со своим братом Франсуа, который был постоянным послом Франции в Ватикане и тоже принадлежал к группе сторонников Лефевра. Они оба считали, что Генрих, предпринимая шаги, которые только усиливали угрозу раскола церкви, тем самым дискредитирует себя как убедительного и конструктивного критика папской власти и защитника такой реформы церкви, которую поддерживали евангелисты во Франции. «Разве не ты говорил мне,– спрашивал де Дентевиль, хватаясь, как утопающий за соломинку, за слова брата,– что ранее рассказал послам короля [Генриха], будто сам слышал, как папа признавался, что в вопросе «великого дела» всем было бы лучше, если бы он закончил начатое и женился на ней. Если это действительно так,– продолжал он,– это может сослужить ему [Генриху] хорошую службу». Он может заявить, что, женившись на Анне, он действовал по совету папы Климента, который тот лично дал ему прежде11.

Предчувствия де Дентевиля нашли отражение в картине, которую он заказал Гансу Гольбейну. Это полотно под названием «Послы» считается одним из самых известных и загадочных шедевров живописи XVI века. На первый взгляд может показаться, что в картине художник запечатлел лишь момент краткой встречи де Дентевиля с его давним другом Жоржем де Сельве, епископом Лавора и убежденным лефевристом, который оказался в Лондоне по поручению Франциска. Однако наполненные глубоким смыслом детали этого парадного портрета указывают на политический подтекст, отражающий предчувствия де Дентевиля (и, соответственно, Монморанси): неминуемая катастрофа постигнет весь христианский мир и Францию, если Болейнам удастся убедить Франциска поддержать Генриха и, вслед за Англией, отказаться признавать власть папы римского.

Как свидетельствуют письма, хранящиеся в Национальной библиотеке Франции в Париже, де Сельве, который прибыл в Лондон в промежутке между концом февраля и Пасхой и покинул столицу незадолго до коронации Анны, должен был втайне от Монморанси передать де Дентевилю секретное послание Франциска12. Принято считать, что содержание этого послания (ни одного экземпляра которого не сохранилось) касалось официального признания нового статуса Анны. Однако скорее всего, в нем Франциск с еще большей настойчивостью повторял просьбу, с которой он уже обращался к Генриху несколькими неделями ранее, о том, что королю Англии следует лично присутствовать на переговорах с папой в Ницце, где оба короля смогли бы вместе «обсудить и решить все важные дела». Менее всего Франциск желал разрыва отношений между своим английским союзником и Римом, однако, в отличие от Монморанси, он полагал, что избежать этого можно лишь в ходе личных переговоров с папой с участием Генриха. Монморанси, напротив, настаивал на том, чтобы в переговорах от имени Генриха участвовал герцог Норфолк, на которого он мог положиться13.

Некоторые детали картины «Послы» имеют непосредственное отношение к Анне. Во-первых, пол, на котором стоят де Дентевиль и де Сельве. Художник в точности воспроизвел фрагмент оригинальной мозаики Космати напротив главного алтаря Вестминстерского аббатства, где должна была состояться коронация Анны. На полках этажерки, на которую с обеих сторон опираются послы, находится множество предметов, имеющих символическое значение. Цилиндрические часы (разновидность переносных солнечных часов), соседствующие со звездным глобусом (слева на верхней полке), датируют время празднования Пасхи – с 10 по 15 апреля 1533 года. Именно тогда состоялось первое публичное появление Анны на мессе в Королевской капелле, сопровождавшееся соблюдением всех королевских почестей14. На глобусе звездного неба отмечена земная координата – 42 градуса северной широты, что соответствует местонахождению Рима, где в то время папа Климент с нетерпением ожидал новостей о решении суда в Данстебле15.

Приоткрытая книга в красном кожаном переплете лежит на нижней полке рядом с глобусом Земли, который повернут так, что можно с легкостью определить местоположение Полизи, где находился фамильный дом де Дентевиля. В книге воспроизведена страница из второго печатного издания популярного в Германии учебного пособия по арифметике «Новое полное руководство к любым коммерческим вычислениям» (Kauffmans Rechnung). Эта страница следует за разделами о сложении, вычитании и умножении, посвящена разделу о делении и начинается со слова «делить» (нем. dividirt)16. Об этом можно судить при внимательном рассмотрении ее фотографии с высоким разрешением.

Справа находится лютня с порванной струной, то есть на инструменте нельзя играть, и это символически указывает на некое нарушение гармонии. Действительно, почти все, кто писал об этой картине, ссылались на поэтическое произведение «Эмблемата» (Emblemata) итальянца Андреа Альчати, изданное в 1531 году, в котором автор сравнивает искусство настройки музыкального инструмента с тонкостями дипломатических отношений и говорит о том, что порвать струну лютни так же легко, как и внести разлад в стан союзников. Рядом с лютней ближе к краю разместился набор деревянных флейт разного диаметра и высоты звучания в кожаном футляре. Немногие замечают, что в наборе не хватает одной флейты, а это значит, что если раздать их музыкантам, то в звучании ансамбля гармония будет нарушена17.

Перед лютней лежит раскрытая книга. Судя по развороту, это «Книжечка духовных песен» (Geystliche Gesangk Buchleyn) Иоганна Вальтера, впервые изданная в 1524 году. В составлении этого сборника принимал участие Мартин Лютер – он подбирал тексты, а Вальтер клал их на музыку. На развороте помещены два гимна из первого сборника для партии тенора. Судя по всему, это было сделано специально, поскольку ни в первом, ни в последующих изданиях эти гимны не следуют друг за другом, и пронумерованы они иначе, чем на картине18. На странице слева – гимн «Приди, Дух Святой» (лат. Veni Sancte Spiritus), обычно исполнявшийся в праздник Святой Троицы, тот самый день, когда состоялась коронация Анны. На странице справа – «Десять заповедей» в сокращенной версии Лютера. Поскольку оба гимна исполняются как в католической, так и в протестантской церкви, их присутствие на картине послужило отправной точкой для рассуждений о том, что противоречия в вопросах веры можно уладить, предотвратив таким образом раскол в христианском мире19.