Луис Ламур - Походный барабан

— Каким именем вас нарекли? — спросил я.

— Я — графиня де Малькре.

Я улыбнулся:

— Ну, а меня можете называть, как вам угодно.

— У меня есть разные мысли на этот счет!

— Хорошо! По крайней мере, у вас есть воображение. Поделитесь же со мной этими мыслями. Как бы вы меня назвали?

— Невоспитанным мужиком, деревенщиной, невозможным, потрясающе нелюбезным… о, я могла бы придумать множество таких имен!

— Ну что ж, неплохо, но это все довольно банальные названия, не так ли?

— Полагаю, вы к ним привычны.

— У меня тоже есть для вас несколько имен…

Она вся напряглась, ноздри её слегка затрепетали, губы стиснулись.

— Вы красивы; у вас очень соблазнительный рот, просто созданный для поцелуев. У вас красивые плечи. Что же касается ваших ног… я не видел их в той мере, чтобы составить мнение, но, вероятно, они уродливы.

— Они не уродливы!

— А я вот уверен, что совершенно уродливы… Однако у вас теплый оттенок кожи, особенно в эту минуту, и очень, очень красивые глаза.

— Вы меня дразните.

— Нет, вы действительно красивы. Ваши губы в поцелуе были бы очень мягкими, очень теплыми, и я думаю…

Графиня поднялась на ноги.

— Поздно уже. Я думаю, нам пора двигаться.

— О, конечно.

Подсаживая её в седло, я почувствовал, как у неё напряглась рука. Я тоже сел на коня, и мы поехали — опять молча. Когда в следующий раз остановились у отдушины, было уже темно, и воздух стал холоднее.

— Мы уже близко к цели, графиня.

— Мое имя — Сюзанна!

— Да. Мы уже близко к цели, графиня.

Она взглянула на меня, вздернув подбородок; потом мы ехали еще, пока не добрались до конца этого длинного туннеля; там тоже оказалась конюшня. Как и первой, ею, видимо, долго не пользовались. — Неизвестно, что там снаружи. Мы должны быть готовы ко всему.

Я обнажил меч.

— Хорошо, — сказала она, — я готова.

Потянувшись, я взялся за кольцо. Какое-то мгновение колебался, потом потянул.

Когда дверь заскрежетала и медленно отворилась, я остановился в проеме, держа левой рукой коня под уздцы, а в правой сжимая меч.

Глава 34

Дверь повернулась под действием противовеса, и мы оказались в заброшенном помещении со сводчатым потолком. Все, что там было — пыль, несколько старых досок, сложенных под стенкой, да паутина. Видимо, никто не входил сюда уже много лет.

В стенах были бойницы, и, пока мы вели коней через зал, я выглянул наружу. Из бойницы тянуло холодным воздухом. Темно. Тихо.

Снаружи видна была узенькая кривая улочка, которая в обоих направлениях просматривалась всего на несколько шагов. Я отодвинул засов на двери, мы вышли и снова закрыли дверь за собой.

Дверь была устроена так, что, когда она была открыта, засов сам собой удерживался в поднятом положении, а при закрывании он сам собой опустился на место.

Снова поднявшись в седла, мы с графиней пустили лошадей шагом по улице в правую сторону, где, кажется, угадывался город. Вокруг было темно и спокойно.

Нам нужна была крыша над головой и такое место, где мы могли бы скрываться от посторонних взглядов до прибытия сюда каравана фон Гильдерштерна, если его здесь пока нет. И ещё нам нужна была еда.

Мы нашли гостиницу на окраине города, с виду довольно приличную. Общий зал был полон народу, и хозяин сразу же направился к нам. Глядел он жестко и подозрительно.

— Это здесь обычно останавливается гансграф Гильдерштерн?

Его поведение тут же изменилось:

— О-о? Так вы друг гансграфа? Нет, это не та гостиница, в которую он заезжает, но я хорошо его знаю. Он часто останавливается в гостинице моего отца, за стенами. Он прибудет сюда на ярмарку?

— Я — купец из его каравана. Я покинул его в Монтобане, чтобы заехать за сестрой. Мы договорились встретиться с ним здесь, в Провене.

— А, так вы не были в Сен-Дени? Мы слыхали, он был там. — Он обернулся: — Пьер! А ну, живо во двор! Позаботься о лошадях господина купца!

Он взял массивное кольцо с ключами:

— У меня есть прекрасная комната. Я приберегал её для гансграфа, надеясь войти в его дело… Надеюсь, вы замолвите за меня словечко.

— Позаботься, чтобы нас не беспокоили, и сразу же дай нам знать, как только караван подойдет к городу.

Хозяин повел нас в удобную комнату с двумя кроватями и большим очагом. Опустился на колени и разжег огонь.

Потом принес кувшин и таз для умывания.

— Мне бы сразу догадаться, что это ваша сестра, — заметил он. — Вы так похожи друг на друга.

— Мерси. Лучшего комплимента и быть не может, — ответил я, сдерживая улыбку при виде возмущения на лице графини. — Моя сестра — прекраснейшая из женщин.

Когда он вышел, она повернулась ко мне:

— Как он посмел такое сказать! Что за глупости!

— А по-моему, добрый знак. Люди частенько влюбляются в тех, кто похож на них, потому что не могут представить себе большей красоты, чем их собственная. Может быть, у вас потому и разгорается любовь ко мне, что мы с вами друг на друга похожи.

— У меня не разгорается любовь к вам, — тон её был ледяным. — Что, нам придется спать в одной комнате?

— Другого выхода нет. Если бы мы потребовали отдельные комнаты, нас бы не поняли. Жить порознь в чужих гостиницах — такое не в обычае у мужа с женой, у брата с сестрой, да вообще у людей, путешествующих вместе. Женщина, оставаясь одна, подвергается опасности.

— А здесь, с вами, я, значит, вне опасности?

— Это, мадам, зависит от того, как вы определяете понятие «опасность». Некоторые боятся одного, другие же опасаются совсем иного…

— Если вы подойдете к моей кровати, я закричу и позову на помощь.

— Мадам, если уж я подойду к вашей кровати, то мне помощь не потребуется.

Она сердитым движением сбросила плащ, я принял его и повесил на стене.

— Вы поторопились рассказать им, кто вы… но почему Монтобан?

— Если человек хочет скрываться, графиня, то он должен выглядеть не таинственным, а открытым. Если бы я не сказал им, кто я такой и кто вы такая, то пробудил бы в людях любопытство, которое наводит на догадки. Я же назвался купцом, который встречает здесь караван. Моя личность установлена, и мы больше не вызываем интереса. Кроме того, не хотелось, чтобы нас как-то связывали с дорогой из Парижа. Если появятся солдаты, разыскивающие нас, то хозяин гостиницы мог бы вспомнить, что мы прибыли с той стороны, и солдаты придут сюда — хотя бы для того, чтобы спросить, кого мы видели в пути.

— Вы в таких вещах, я вижу, хорошо разбираетесь. Это наводит на мысль, что вам частенько приходилось обращаться в бегство.