Густав Эмар - Меткая Пуля

Однако он ошибался.

Цвет Лианы, вся бледная, устремляла горящий взор то на мать, то на человека, лежавшего у ее ног, и спрашивала себя в душе, ей ли, облагодетельствованной вождем, принадлежит право мстить ему за смерть своего отца; она чувствовала, что рука ее не достаточно сильна, сердце не достаточно жестоко для подобного поступка.

В течение нескольких мгновений три действующих лица этой страшной сцены оставались погружены в грозное безмолвие, нарушаемое только глухим и таинственным шепотом ночи.

Серый Медведь не боялся смерти, но он трепетал при мысли, что оставит неоконченной славную задачу, за которую взялся; он стыдился, что попал в ловушку, расставленную ему сумасшедшей. Вытянув шею вперед, он тоскливо следил, нахмурив брови, за теми чувствами, которые попеременно отражались на лице девушки, как в зеркале, чтобы по ним определить, есть ли хоть один шанс на спасение его жизни, драгоценной для тех, кого он хотел освободить.

Хоть он и покорился своей участи, однако надежды не терял; напротив, он усиленно боролся до последней минуты.

Наконец Цвет Лианы подняла голову. Ее прекрасное лицо имело необыкновенное выражение, оно сияло торжеством, ее кроткие голубые глаза точно лучились.

— Дайте мне пистолеты, которые у вас в руке, — обратилась она к матери голосом мелодичным и выразительным.

— Что ты хочешь сделать, дитя? — спросила Волчица, невольно подчиняясь ее влиянию.

— Отомстить за отца, — ведь вы за этим велели мне прийти?

Волчица молча подала ей оружие. Девушка взяла его и движением быстрее мысли швырнула в бездну.

— Несчастная! — вскричала миссис Маргарет. — Что ты сделала?

— Отомстила за отца! — ответила девушка с неподражаемым величием.

— Но ведь это убийца твоего отца, несчастная!

— Знаю, вы сказали мне; но он был добр ко мне, он лелеял мое детство. Он повиновался ненависти, которую его племя питает к бледнолицым, когда умертвил моего отца, но он заменил его мне по мере сил и переломил свою натуру индейца, чтобы охранять меня и поддерживать. Нас рассудил

Великий Дух — тот, чье око непрестанно устремлено на землю.

— Несчастная! Несчастная! — повторяла Волчица, ломая руки в приступе отчаяния.

Девушка наклонилась к вождю и перерезала узы. Серый Медведь вскочил на ноги, как ягуар.

Волчица сделала движение, как будто хотела броситься на него, но остановилась.

— Еще не все кончено между нами! — вскричала она. — О, во что бы то ни стало я отомщу!

Она бросилась в лес и скрылась там через мгновение.

— Серый Медведь, — продолжала девушка, обращаясь к вождю, который стоял возле нее спокойный и бесстрастный, как будто ничего особенного не произошло, — я предоставляю месть Великому Духу, женщина может только плакать. Прощай, я любила тебя как отца, которого ты отнял у меня, я не в силах ненавидеть тебя, но постараюсь забыть.

— Бедное дитя! — ответил вождь, глубоко тронутый. — Я должен казаться тебе очень виноватым. Увы! Только теперь я понимаю всю гнусность своего поступка, быть может, я когда-нибудь заслужу твое прощение.

Цвет Лианы улыбнулась с грустью.

— Простить тебя не в моей власти, — сказала она. — Один лишь Ваконда имеет на то право.

И, бросив на него последний взгляд, исполненный печали, она медленно удалилась и вошла в лес, погруженная в свои думы.

Серый Медведь долго следил за ней глазами.

— Не правы ли христиане? — пробормотал он, когда остался один. — Неужели на земле действительно существуют ангелы?

Он покачал головой и внимательно всмотрелся в небо, где звезды начинали бледнеть.

— Час настал! — тихо сказал он. — Буду ли я победителем?

ГЛАВА XXVI. Красный Волк

Для пояснения событий, которые должны следовать теперь, нам необходимо сделать несколько шагов назад и вернуться в палатку, где временно помещались граф де Болье и Меткая Пуля. Два белых были сильно разочарованы исходом их разговора с Серым Медведем, однако граф, как истый дворянин, не мог не признать со свойственным ему благородством, что в этом случае выгодная роль осталась за индейским вождем, смелость, а главное, величие которого внушали ему невольное удивление. Что касается Меткой Пули, то достойный охотник не задумывался так глубоко; взбешенный своей неудачей, а еще более пренебрежением вождя к нему, он придумывал самые страшные планы мести, выходя из себя от бешенства.

Граф забавлялся несколько минут проделками товарища, который расхаживал взад и вперед, бормоча себе что-то под нос, сжимая кулаки, поднимая глаза кверху и стуча оземь прикладом винтовки с комичным отчаянием; но наконец молодой человек не выдержал и разразился громким хохотом.

Охотник стал как вкопанный и осмотрелся вокруг, чтобы узнать причину несвоевременной веселости графа.

— Что случилось, господин Эдуард? — спросил он. — Что вас так рассмешило?

Разумеется, этот вопрос, заданный с испугом, только заставил графа расхохотаться еще сильнее.

— Ах! Дружище, — вскричал он, — ведь я смеюсь над вашим уморительным видом и сумасбродными проделками, за которыми я наблюдаю вот уже добрых двадцать минут.

— Можно ли обращать это в шутку, господин Эдуард? — возразил Меткая Пуля.

— По-видимому, вы принимаете это близко к сердцу, любезный друг. Никогда не видел я вас таким взволнованным. Можно подумать, что вы лишились той гордой самоуверенности, которая помогала вам пренебрегать всеми опасностями.

— Нет, нет, господин Эдуард, вы ошибаетесь, мое мнение на этот счет составлено давно, я твердо уверен, что эти красные черти никогда не исхитрятся убить меня; но, видите ли, меня бесит то, что они так ловко надули меня, это задевает мое самолюбие, знаете ли, вот я и ломаю голову, чтобы придумать средство сыграть с ними шутку в свою очередь.

— Думайте, приятель; если возможно что-либо сделать, я помогу вам. Но пока мне остается сидеть сложа руки и оставаться безучастным, — я связан словом.

— Как! — вскричал Меткая Пуля в изумлении. — Вы останетесь здесь, чтобы содействовать их дьявольским фокусам?!

— Придется, любезный друг, раз уж я обещал.

— Ну, само собой, вы обещали, иначе и сделать нельзя было, но слово, данное индейцу, не в счет, господин Эдуард. Краснокожие — идиоты! Что они смыслят в чести? В подобной ситуации Серый Медведь вовсе не считал бы себя связанным относительно вас, будьте уверены.

— Возможно, любезный друг, хотя я и не разделяю вашего мнения: Серый Медведь человек необыкновенный, он одарен редким умом.

— На что служит ему этот ум? На то разве только, чтобы превзойти своих соплеменников в хитрости и коварстве?.. Поверьте мне, не церемоньтесь, раскланяйтесь с ним по-французски, как говорят на юге, и наплюйте на все; краснокожие первые одобрят ваш поступок.