Первая мировая война. История Великой войны, которая расколола мир и привела Европу к гибели - Джон Киган

крупные поставки продовольствия, но в данный момент также конвои, доставляющие в Европу колониальные подразделения из Индии и Австралии. Трудности возникли с ее воплощением в жизнь, поскольку для того, чтобы выйти к каналу, туркам требовалось преодолеть сотни километров по безводной Синайской пустыне. Тем не менее операция была тщательно подготовлена. В Германии изготовили понтоны для форсирования канала, которые контрабандой через симпатизирующую немцам Болгарию переправили в Турцию, а затем через Сирию в Палестину. В ноябре турецкая 4-я армия сосредоточилась под Дамаском. Командовал ею генерал Ахмед Джемаль-паша, а начальником штаба у него был немец – полковник Франц Кресс фон Крессенштайн. Оба надеялись, что после начала наступления в Египте поднимется восстание. Более того, они ожидали – еще с меньшими основаниями, – что к ним присоединятся 70 000 арабских кочевников[376]. Джемаль-паша с Крессенштайном выбрали верную тактику – прямой марш-бросок через пески вместо обычного прибрежного маршрута. Между тем, несмотря на то что это была заря воздушной разведки, перемещение такой армии на протяжении нескольких дней через лишенную каких-либо укрытий местность не могло остаться незамеченным. Войска обнаружил французский самолет 3 февраля, раньше, чем они успели достичь Суэцкого канала в районе Исмаилии, выше Большого Горького озера. Британцы хорошо подготовились к встрече врага, и, хотя сражение длилось целую неделю, спустить на воду Суэцкого канала понтон, с таким трудом доставленный из Центральной Европы, удалось только одному турецкому взводу. Джемаль-паша, обескураженный сопротивлением британцев и нежеланием арабских племен прийти ему на помощь (шериф Хусейн ибн Али аль-Хашими – именно таким был титул правителя Мекканского шарифата, традиционного хранителя священных городов Мекки и Медины, – уже поднял восстание против турок), повернул назад и отвел свои войска.

Война на Ближнем Востоке

Единственным результатом этой экспедиции оказалось то, что британцы стали держать в Египте более многочисленный гарнизон, чем было необходимо в 1915 году. Тем не менее Франц Кресс фон Крессенштайн остался на своей должности и в будущем доставил англичанам еще немало неприятностей. У арабов также отмечалась вспышка активности. В Ливии, которую Италия отобрала у Турции в 1911 году, фундаменталистская секта сануситов начала собственную локальную «священную войну», совершая набеги на западную турецкую границу, на итальянских оккупантов, Французскую Северную Африку и провинцию Дарфур в англо-египетском Судане. К сануситам присоединилась часть таинственного племени туарегов, и лидер движения, Сиди Ахмад, нашел себе надежное убежище в оазисе Сива – в древности там жил оракул, и в 331 году до н. э. к нему, прежде чем отправиться завоевывать Персию, приезжал Александр Македонский. Похоже, Сиди Ахмад тешил себя надеждой, что, продемонстрировав верность халифу, он сменит мятежного Хусейна и получит Мекку. Однако 26 февраля в Акакии был ранен Джафар-паша – его турецкий офицер связи. Он попал в плен к южноафриканцам, перешел на сторону союзников и очень скоро был назначен командующим северной армией Хусейна. Последующие этапы восстания арабов против турецкого владычества в 1916–1918 годах стали успешными…

Третий фронт, открывшийся после вступления Турции в войну, на Кавказе, оказался намного более важным как по масштабам боевых действий, так и по их последствиям. Нападение турок на владения русских на Кавказе очень встревожило Верховное командование царской России и побудило его обратиться за помощью к Британии и Франции. Очень скоро результатом всего этого стала операция на Галлиполи – одно из самых ужасных сражений Первой мировой войны и одна из ее легенд.

Энвер-паша выбрал Кавказ для новой кампании по разным причинам. Регион находился далеко от главных районов развертывания русской армии в Польше, что создавало трудности с подкреплением. Кроме того, многие формирования уже перебросили оттуда на германский и австрийский фронты. Кавказ для турок был важен с эмоциональной точки зрения, ведь там жили мусульмане, многие из которых говорили на родственных им языках. Энвер-паша не сомневался, что это потенциальный центр восстания против господства Российской империи, власть которой была установлена в первой половине XIX века грубо, силой. Для русских войны на Кавказе были романтическим приключением – они воспевались в произведениях Пушкина, Лермонтова и молодого Толстого. «Герои нашего времени» – рыцари без страха и упрека – вели борьбу против диких горцев. Впрочем, их вожди тоже были благородными. Шамиль, самый известный из них, вызывал восхищение даже у своих врагов[377]. Для самих кавказцев власть русских обернулась жестокими репрессиями, массовыми убийствами и депортациями. «К 1864 году, – писал один из современников, – 450 000 горцев были изгнаны из своих домов… целые племена истреблены или переселены, чтобы гарантировать русским контроль над ключевыми областями, дорогами и побережьем»[378]. Энвер-паша рассчитывал на то, что память об этих злодеяниях привлечет на сторону Турции «внешних турок», как называли турецкие националисты всех мусульман, проживавших на территориях, которые когда-либо реально или потенциально принадлежали Османской империи. На самом деле его планы были еще более грандиозными. Энвер-паша готовил наступление по двум направлением – на Суэцкий канал и на Кавказ. Оно должно было вызвать восстание в Египте, Ливии, Судане, а также в Персии, Афганистане и Средней Азии.

Этот замысел имел в своей основе ложные посылы. Во-первых, у других народов Османской империи, составлявших большинство подданных султана, уже начало пробуждаться собственное национальное сознание, причем не только у арабов, которые по численности превосходили турок, но и у таких влиятельных национальных меньшинств, как исповедовавшие ислам курды[379]. Готовя нападение на Суэцкий канал, Джемаль-паша тем не менее нашел время, чтобы казнить нескольких националистов из числа сирийских арабов, которым было суждено стать первыми мучениками арабского возрождения. И тут курды, терпевшие многолетние притеснения османских властей, воспользовались предоставленной войной возможностью – сразу после мобилизации многие из них с оружием в руках перешли на сторону русских[380]. В этих обстоятельствах «внешние турки», несмотря на исторические связи с Османским халифатом, не откликнулись на призыв к «священной войне». Второй просчет Энвер-паши носил чисто географический характер, но оказался еще серьезнее. «Кавказ, – писал в 1825 году русский генерал Алексей Вельяминов, ближайший сподвижник генерала А. Ермолова в Кавказской войне, – можно сравнить с мощной крепостью, – защищенной самой природой. <…> Только безумцы могут решиться штурмовать ее».

Энвер-паша оказался из числа таких безумцев. Его намерение начать наступление на Кавказе в начале зимы, когда температура даже на самых низких перевалах опускается до минус 20 градусов по Цельсию, а снег не сходит на протяжении шести месяцев, было безрассудным. Энвер имел численное превосходство – в его 3-й армии было 150 000 солдат и офицеров против 100 000 русских, но пути снабжения у турок оказались ненадежными. Войска зависели от единственной железной дороги, а также от немногочисленных пригодных для гужевого транспорта и автомобилей, но они были засыпаны снегом и не приспособлены для таких потоков. План турецких военачальников состоял в том, чтобы выманить противника вперед, а затем отрезать его