Андрей Белянин - Пуля для императора

Ознакомительный фрагмент

– В каком смысле? – прорычал я.

– Во всех! Вы не женаты, я не замужем, и мы вдвоём уходим в тёмную пещеру. Как там говорят французы – это же mauvais ton!

– Все белочки будут в шоке, – подтвердил я, прекрасно осознавая своё бессилие. Их двое, я – один…

– Правда же, дядя Матвей?

– Ох, что-то ноги у меня притомились, – даже не слушая нас, бывший конвоец сел на мшистый валун и начал неспешно массировать колени. – Устал. Видать, годы-то не те… Так вы бы шли уже, молодёжь, а? Я тут, на солнышке, старые кости погрею…

Сказать, что мисс Челлендер обалдела на месте, значит ничего не сказать. Думаю, что, если бы башня Святого Стефана опрокинулась навзничь, а сам Биг-Бен ударил девушку по макушке, она и то не была бы столь изумлена.

Энни переводила круглые глаза с меня на Матвея, даже прочистила мизинчиком левое ухо в надежде, что не всё расслышала. Однако лицо папиного денщика выражало столь искреннюю усталость и безграничную муку, что ей пришлось уступить…

– Дядя Матвей, может быть, мне тогда остаться с вами?

– Спаси тя Господь за твою доброту, дочка, – искренне пустил слезу старый прохиндей. – Да тока… между нами… Этот олень оксфордский в одиночку там таких дел наворочает, мы ж потом до зимы не разгребёмся!

– Это верно, он такое может, – сурово поджав губки, согласилась дочь английского посла. – Майк… Михаил, я иду с вами!

– Спасибо, – сумел выдавить я, поскольку лично меня прогулка по тёмным и таинственным пещерам со столь легкомысленной особой не вдохновляла ни на грош.

Может, всё-таки пойдем мы с Матвеем? Да прекрасно она может защититься, наорёт на любого медведя, так что мало не покажется! Я в неё верю!

– Значит, без вариантов?

– Да!

– Хорошо, я готов.

– Но учтите, потом вы будете обязаны жениться, как честный человек, – в лоб предупредила мисс Челлендер.

У меня резко пропало желание идти. Игнорируя едва дышащего от хохота папиного денщика, я проклял всё на свете, быстро соорудил два факела из мха и сухих смолистых веток, поджёг их и, не оглядываясь, бросился в чёрный зев пещеры.

Видит Бог, я был полон решимости идти один, но почему-то знал, что неугомонный Матвей мне этого не позволит. Так и вышло.

– Он сказал, чтобы я за вами присмотрела, – жалобно раздалось у меня за спиной, не уcпел я пройти и двух шагов. – Михаил, не обижайтесь, пожалуйста. Не думайте, будто бы я не доверяю вам. Нет! Просто в каких-то вопросах у вашего старшего товарища больше опыта, вот и всё.

– Неужели?

– Да, поверьте мне! Но я же до сих пор не знаю, кто он вам – слуга, партнёр, мажордом, приятель, дворецкий, денщик, кто-то ещё? У вас такие непростые отношения…

– Это верно, – вздохнув, согласился я и передал ей второй факел. – Какое-то время этот вопрос занимал и меня. Сейчас я предпочту оставить его без ответа.

– Это так по-британски, – поддержала дочь покойного английского посла. – Пусть всё идёт своим чередом. Вы ведь непременно со всем справитесь, Миша?

– Постараюсь, – ответил я, до глубины души сражённый теплотой, прозвучавшей в её голосе. Неужели я ей… хоть немного…

– Но я буду вас контролировать!

Всё. Достала эта рыжая нахалка, вечно считающая себя умнее всех на свете.

И, собственно, в доказательство моих слов Энни Челлендер мягко подвинула меня плечиком и спокойно прошла вперёд. Я оглянулся на оставшегося позади Матвея.

Старый конвоец удовлетворённо хмыкнул и подмигнул мне самым фривольным образом. Ни один настоящий британец ни за что бы себе такого не позволил! Но ведь казак не джентльмен, что с него взять?!

Я мысленно сжал нервы в кулак, вспомнил, где и чему меня учили, отключил бьющий в виски голос бунтарской крови и решил постараться вести себя максимально цивилизованно. Когда мы вернёмся, я выпью у шамана целый котел этого замечательно успокаивающего чая, а пока…

– Тут нарисован человек.

– Ну да. Дедушка Айгуль сказал, что на это не надо обращать внимания, – прокомментировал я схематическое изображение человека на стене у входа.

– А что это значит? – сразу заинтересовалась Энни, водя пальчиком по глубоко процарапанным в камне линиям.

– Ну… наверное, то, что людям надо начинать свой вход отсюда. Или что всем, кто не люди, вход запрещён, – я сам не особенно верил своим словам. Но кто запрещал версии?

Мне удалось убедить мисс Челлендер пропустить меня вперёд, и, сохраняя деликатное расстояние, то есть не позволяя себе дышать друг другу в затылок, мы прошли, наверное, четверть мили, прежде чем натолкнулись на первый скелет.

– Ах, какой ужас… – тихо выдохнула дочь английского посла, позволяя себе некоторое подобие обморока.

То есть опереться плечиком о стену и сделать круглые глаза. Я автоматически прикрыл её спиной, хотя никакой реальной опасности не наблюдалось. Скелет. Ну что ж с того? Можно подумать, мы скелетов никогда не видели?

– По-моему, он мёртв уже очень давно, и явно не случайно. Я где-то читал о страшной пиратской традиции – делать подобие компаса из трупов своих же убитых товарищей..

– Вы думаете, нам надо повернуть направо?

– Ну, туда показывает его рука и поворот головы.

Прямой коридор в пещере разделился на три прохода. Мы ещё раз внимательно осмотрели останки, я присел на корточки, а Энни, подобрав подол, светила мне факелом. Ну и ещё ножкой, немного, чуть не до колена. Должен признать, что это слегка отвлекало…

– Майкл?

– Ах да, простите… – я выпрямился, отряхнув руки о сапоги. – Что могу сказать на первый взгляд? Вы когда-нибудь слышали о методе французского сыщика Лекока? Сначала он сам был преступником, потом поступил в полицию и даже открыл своё частное агентство детективов. Так вот, французская школа криминального сыска, в отличие от нашего уважаемого сэра Роберта Пиля, больше опиралась на совокупность улик, чем на допрос подозреваемого. Вы догадываетесь, к чему я клоню?

– Увы, простите, дорогой друг, – перебила меня Энни Челлендер. – И зачем нам столь долгое предисловие? Вы хотите ненавязчиво поразить меня глубиной ваших познаний или тактично намекнуть на мою необразованность в этом вопросе?

– О нет, – сразу поспешил откреститься я, делая лицо джентльмена, оскорблённого в лучших чувствах. Ну как если бы к чаю со сливками мне бы подали тост с солёным огурцом. – Как вы могли такое подумать?! Разумеется, я просто говорил сам с собой вслух. Я же филолог, и оксфордские привычки остаются навечно впечатанными в подсознании, как испанское тавро.

Энни чуть наклонила прелестную головку, словно бы извиняясь сама и одновременно принимая мои извинения. Прокашлявшись, я продолжил: