Юрий Дольд-Михайлик - У Черных рыцарей

– Не пугайте меня! Что только?

– Паня хочет ехать с нами, – словно извиняясь, пояснила Нонна.

– О, он не помешает нашей беседе!

– Тогда я пойду закажу такси или остановлю частную машину.

Поправляя на ходу причёску, Нонна побежала к брату. Тот нехотя поднялся, поплёлся к массивным воротам, ключом отпер калитку и, выпустив сестру, снова запер.

Когда Нонна вернулась, было почти темно.

– Куда же мы едем? – нарочито равнодушно спросил Домантович, заметив, что машина, в которую они уселись втроём, идёт не к центру города, а прямо в степь.

– Тут километрах в двадцати шофёр знает один уютный ресторан. Там мало людей, отличное вино, есть радиола…

– Выходит, всё необходимое для души и тела.

Ехали с полчаса. Домантович всё поглядывал в окно, напрасно стараясь рассмотреть окутанную мраком местность. Нонна, прижавшись к своему новому знакомому, верно, задремала. Глухонемой, как и надлежало ему, молчал.

– Ну, вот и прибыли! – сразу оживилась Нонна, как только машина остановилась возле уже знакомой читателю таинственной таверны, служившей своеобразным перевалочным пунктом для школы «рыцарей благородного духа».

Таверна, оказывается, выполняла ещё одну важную функцию: служила местом, где «оселки» испытывали новичков. Многое могли бы порассказать её стены о коварстве, слезах, предательстве и даже крови. Но они молчали и в мягком сиянии вечернего света казались даже приветливыми.

Постукивая деревяшкой, хозяин таверны провёл гостей в самый уютный уголок, отгороженный от зала чем-то напоминавшим ширму. Он по-немецки извинился за скромность обстановки и спросил, желает ли уважаемая фрейлен послушать музыку и какие подать вина и закуски. Проявив редкую для девушки осведомлённость, Нонна всё заказала сама.

А дальше всё пошло согласно заранее намеченной программе: надрывалась радиола, пустые бутылки на столе сменялись полными. Нонна всё ближе прижималась к Домантовичу, с которым уже в начале ужина выпила на брудершафт, глухонемой всё чаще выходил подышать свежим воздухом, иногда вместе с хозяином таверны. Домантович то объяснялся в любви, то лепетал о злой судьбе и исковерканной жизни, порывался петь…

Уже через час пришлось ехать домой, потом полусонного гостя волоком тащили в комнату, укладывали на кровать.

– Нонночка! – позвал девушку Домантович, когда она вслед за братом хотела выйти из комнаты непутёвого квартиранта.

– Что тебе? – сердито откликнулась Нонна.

Домантович приподнялся на локтях, и глаза его блеснули насмешливо и весело.

– Знаешь, Нонна, – совсем трезвым голосом проговорил он, – передай своим шефам, что я уже стреляный воробей, и вся сегодняшняя музыка была ни к чему. А «брату» скажи, пусть не страдает, разыгрывая роль глухонемого. Спокойной ночи, детка!

– У вас здесь как у настоящего монаха! – пошутила Нонна, войдя в недавно оборудованный кабинет Фреда, хотя на душе у неё было совсем не весело.

– А здесь действительно когда-то была келья… Знакомство состоялось?

Нонна утвердительно кивнула головой и молча протянула ленту.

Фред укрепил её на своём магнитофоне и стал слушать.

Когда лента добежала до разговора о пробковом дубе и об Испании, Нонна, чтобы предупредить события, бросила:

– Здесь я допустила ошибку…

– Это не столь важно, хотя вообще вы вели себя неосмотрительно.

– Неосмотрительно? Вообще?..

– Потом скажу, послушаем дальше…

Прослушивание заняло несколько часов. Запись встречи в таверне Фред прослушал дважды.

– Он так быстро опьянел?

– Какое там! Он, как выяснилось, разыграл пьяного, да так, что ни я, ни дядя Паня не догадались.

– Почему вы думаете, что он притворялся?

– Знаете, что он на прощание сказал мне?

– Повторите, только точно.

Нонна слово в слово передала сказанное Домантовичем.

Фред только сокрушённо покачал головой.

– Вот это попалась рыбёшка!

На какую-то минуту он задумался.

– Почему вы считаете, что я вела себя неосмотрительно? – спросила Нонна.

– Потому что вы сразу начали кокетничать. А надо было выдать себя за девушку скромную, не привыкшую оставаться наедине с мужчиной…

– Но Воронов приказал мне…

– Он просто не учёл душевного состояния человека, изголодавшегося по женскому обществу. Ведь Домантович не видал женщин с самого окончания войны. Активность должен был проявить он. Ну, довольно об этом! Сделайте так: вернувшись в Фигерас, позвоните дяде Пане и скажите, что он больше не глухонемой! Но передайте ему мой приказ: с квартирантом много не разговаривать. Две-три фразы служебного характера в день, и всё.

Я приеду через неделю-полторы. Пусть немного потоскует. Попробуем расшифровать и стреляного воробья. Вам у дяди Пани больше делать нечего…

– Выходит, не справилась?

– Просто он опытнее вас, Нонна! Ведь вы ещё так молоды!

– Из молодых, да ранних! – вдруг вырвалось у девушки по-украински.

– Давно не слышал украинского языка.

– А вы бывали на Украине? – почему-то обрадовалась Нонна.

– Где меня только не носило… А почему вы так обрадовались?

– Тоскую по дому… иногда…

Нонна опустила голову и задумалась. Фред незаметно следил за ней, в свою очередь что-то обдумывая. Затем вынул из сейфа папку и стал её просматривать.

– Зачем вам понадобилось моё дело? – спросила Нонна.

– Как вы догадались?

– Узнала свой почерк. Это же моя автобиография…

– Так вы харьковчанка… Переводчица у немцев… Вспомнил. Всё в порядке…

– Что в порядке?

– Слушайте, Нонна! Как бы вы отнеслись к предложению недельки на две съездить в Россию? Абсолютно легально, с паспортом, советской визой и всем прочим.

Нонна побледнела.

– Диверсия? – тихо спросила она.

– Мелкое поручение.

– А именно?

– Свой план я обязан согласовать с начальником школы. Скажу вам потом.

– Можно мне подумать до завтра?

– Даже нужно.

– Мне бы очень хотелось побывать дома, но…

– Немного боязно, да?

Нонна утвердительно кивнула головой.

– Это хорошо, что откровенно признаетесь… Поэтому и советую: ещё и ещё раз хорошенечко подумайте. Даже не день. Даю вам неделю срока. Но когда вызову, будьте готовы сказать «да» или «нет». Только откровенно.

– Конечно… Я и сейчас разговаривала с вами откровенно. Да ещё с Мэри – мы с ней иногда отпускаем вожжи и отправляемся странствовать в прошлое. Но только изредка…

– То-то Мэри частенько напивается! Она полька? Насколько я припоминаю, из-под Лодзи?