Независимость Грузии в международной политике 1918–1921 гг. Воспоминания главного советника по иностранным делам - Зураб Давидович Авалов

Арменией железной дороги к Батуму, в долине Чороха. Препирательство сосредоточилось на вопросе о «суверенитете» в полосе отчуждения. После данных объяснений, что речь идет о юрисдикции гражданской и уголовной, о полиции и т. д., армяне согласились наконец – после продолжительных прений – на сохранение суверенитета Грузии в полосе отчуждения. Соответствующая поправка была внесена г. Нарадунгианом в предлагавшуюся ими формулировку.

С тем большим упорством требовали они прямого указания в тексте, что право собственности на железную дорогу, на полотно, принадлежности и так далее предоставляется Армении. Спор осложнился еще ввиду заявленного армянами требования, чтобы право сооружения железной дороги на льготных условиях на грузинской территории простиралось также на ответвление в сторону того пункта на Лазистанском побережье (вероятно, Ризе), где Армения будет иметь свой собственный порт. Это требование вызвало реплику, что переговоры велись о соединении Армении с Батумом, что речь шла об одном выходе в море, а не о двух. Чхеидзе заявил категорически, что изложенное в представленном нами проекте есть максимум того, на что Грузия может идти. Соглашение не состоялось.

Вечером того же дня (22 апреля) мы опять встретились с господином Ванситтартом и изложили ему наши разногласия. Он был в полном отчаянии и отказывался вообще понять образ действий делегаций. Неужели же они не видят, как сами себе вредят? Почему грузины не соглашаются принести небольшую жертву, раз они так много выигрывают – сравнительно с первоначальным планом Верховного совета об устройстве Батума? «Правда, Грузия должна будет согласиться на применение к Батуму режима свободного порта – который, кстати, полностью обеспечит интересы Азербайджана в Батуме; верьте мне, что регламент этот будет для всех приемлем!» Господин Ванситтарт тут же познакомил нас с положением о портах международного значения, вошедшим затем в Севрский договор: «Остается вопрос о железной дороге. У вас два текста, грузинский и армянский: пусть армяне скажут, с чем они не согласны в грузинском тексте, и наоборот. Постараемся эти тексты согласовать». Что могло быть проще и разумнее этого предложения? Оно, конечно, не было принято. Господа делегаты предпочли возобновить никому не нужные прения, тянувшиеся далеко за полночь, – о терминах и предметах, многим из них недостаточно ясных.

Стремясь извлечь делегации из трясины, в которой они безнадежно увязли – при отсутствии между ними сколько-нибудь существенного разногласия, я предложил, в качестве основы обсуждения, совершенно несложный текст, заключавший следующее пояснение пункта о гарантиях, предоставляемых соседям Грузии в Батуме (в остальном пункт этот споров не вызывал): «При сем подразумевается, что вышеупомянутые гарантии обнимают также сооружение, заботами армянского правительства, без ущерба для суверенитета Грузии, железной дороги, соединяющей армянскую рельсовую сеть с Батумом, по грузинской территории, в пределах Батумской области».

Господин Ванситтарт настоятельно рекомендовал председателям делегаций (Агароняну и Чхеидзе – разногласие было между ними) прийти к соглашению на этом тексте. Ввиду же обнаруженных раньше разногласий и в поисках целебного средства против грядущих пререканий решено было, с общего согласия, дополнить предложенный текст указанием на обязательное обращение к Лиге Наций в случаях споров и разногласий относительно железной дороги[185].

Теперь армяне просили лишь о том, чтобы в тексте упомянуто было о принадлежности им железной дороги в полную собственность. Только при этом условии соглашались они на сохранение в тексте ссылки на суверенитет Грузии. Хотя указание на «полную собственность» (en toute propriété) ничем не увеличивало объема прав, и без того предоставляемых Армении, и, следовательно, без этого указания легко можно было обойтись, однако, раз армяне настаивали на этой поправке, не было – так казалось мне – ни малейшего основания отказывать армянской делегации в прибавлении этих слов («на праве полной собственности») к предложенному мною тексту. Однако Н. Чхеидзе (полномочным лицом был он один) объявил, что в предложенном тексте он не допускает ни малейшего изменения.

После этого британский представитель заявил, что отныне усилия его исчерпаны, он умывает руки и отходит от этого дела.

Совещание это закончилось поздно ночью. Как ни печально было мне видеть и признать теперь тщету и бесплодность всех моих многообразных и неустанных усилий[186], как ни ясно представилась мне вся бесповоротность и жуткость допущенной тогда нашими делегациями ошибки, нельзя было не зарисовать мысленно трагикомической заключительной сцены этих – редких по бестолковости – переговоров, в которых мнимые профессиональные «политики», неспособные, однако, оценить именно политическое значение момента, путались, безнадежно и бесплодно, в препирательствах о словах и выражениях, не понимая действительного их значения.

В центре этой сцены господин Ванситтарт, повторяющий жест Понтия Пилата, с лицом выражающим недоумение, утомление и скуку, при виде этой дюжины господ в смокингах, из-за трех совершенно лишних, но и безвредных слов – en toute propriété – неспособных согласиться по вопросу, по существу которого у них уже давно нет разногласий! Рядом с ним Чхеидзе, с запрокинутой головой, с глазами, выходящими из орбит, и лицом, налитым кровью, – разъяренный не вполне для него уловимым мельканием французских текстов, формул – потерявший всякое хладнокровие и сдержанность, в позе захолустного шляхтича, срывающего важное решение сейма! Против него Агаронян: он несокрушимо добивается своей «полной собственности», и все тени Арарата сгущаются на его лице. В углу комнаты Нубар-паша, в полном изнеможении, с выражением безысходного отчаяния на лице: у него подкашиваются от усталости ноги, и ему некуда отступить, некуда спастись от вулканического натиска Иосифа Гобечия, грузинского делегата, объясняющего знатному египтянину значение народной воли в делах международных. Глаза Гобечия извергают молнии, а полуседая шевелюра его вся устремилась вверх и в стороны. Азербайджанцы, чинные и безмолвные, лицезреют с выдержкой настоящих мусульман эту бурю. Целый ряд масок, по-разному выражающих непонимание происходящего, дополняет сцену.

В субботу, 24 апреля, делегации Грузии, Армении и Азербайджана приглашены были в Hotel Royal к господину Ванситтарту. Свидание состоялось в половине одиннадцатого вечера. Присутствующие выслушали следующее заявление британского представителя:

«Я прилагал все старания к тому, чтобы между вами состоялось соглашение, чтобы об этом можно было своевременно доложить Верховному совету. Мои дружеские советы не имели успеха, и мне даже пришлось, умыв руки, отойти в сторону. В настоящее время, как это мне ни тягостно, я вынужден заявить, от имени лорда Керзона, дружбу которого к вашим странам вы знаете и который так содействовал в январе вашему признанию де-факто, что соглашение относительно предоставления в полную собственность Армении железной дороги через Батумскую область, с ответвлением к западу, должно быть, по его убеждению, подписано; и что если это не будет сделано нынче же, то за последствия должны будете отвечать вы сами. Я взываю в данном случае к