Иван Дроздов - Дубинушка

Борис Простаков торжествовал Победу.

И никто не знал, даже его друг генерал, что именно в эту минуту он принимал важнейшее в своей жизни решение: вернуться в Москву и продолжать работы по совершенствованию прибора. Он вдруг сейчас понял, что дела его угодны Богу и, когда он окончит земные дни и явится на суд ко всевышнему, Он ему скажет: ты совершал деяния во благо и я люблю тебя как сына.

Банкир Дергачевский и Тихон Щербатый, вернувшись домой, продолжали являть людям свою неожиданную доброту и щедрость, но не дремали и сыны дьявола: прокурор и начальник районной милиции, ничего не знавшие о метаморфозе, происшедшей с их хозяевами, направили к храму наряд омоновцев, да ещё подобрали людей пришлых, иноверцев, и приказали им разогнать работающих на площадке храма, «пресечь безобразие». И омоновцы на трёх машинах подкатили к строительной площадке, схватили Кузнецова, надели на него наручники. Бывшие на площадке приютские ребята ударили в рельсу, и к храму стали стекаться люди. Омоновцы уж забрали и других рабочих, и даже генерала, но увезти их в район не успели: казаки, казачки, и даже дети окружили милиционеров плотным полукругом. Стояли боевым строем: впереди дед Гурьян с громадной дубиной, которую, как казалось, и два молодых казака не могли поднять; за его спиной — две сотни ребят, как-то вдруг повзрослевших и стоявших молча в ожидании сигнала к атаке. За ними казачки, а уж затем, на возвышении у кладбища — казаки. У всех в руках были дубины — даже у детей. Боевой полукруг сжимался, теснил омоновцев к оврагу. Кто-то из омоновцев уж полетел в овраг; раздался истошный крик. За ним сорвался второй, и третий. Но тут дед Гурьян подал команду: «Отпустить! И чтоб духу их в нашей станице больше не было!».

Омоновцы побежали к машинам, а ребята бросали в них камни, куски глины.

Дед Гурьян спросил Кузнецова:

— Скоро будет колокол?

— Скоро, дедушка. Ещё два-три месяца — и мы установим купол, крест, а там и колокольню.

— Ну, так — хорошо. В случае беды будем звонить в колокола и, как встарь, поднимать казачий люд на супостата.

Через два месяца в канун нашего великого праздника — Дня Победы бригада ростовских плотников установила купол и над ним золоченый крест.

Павел Арканцев заканчивал свои следственные дела.

Уехал к себе домой и не появлялся на стройке Вениамин.

В храме каждый день работала и подолгу задерживалась Мария. Они с Вячеславом устанавливали иконы, которые приносили из своих домов казаки.

Утром Девятого Мая ударил большой колокол. И встрепенулся казачий люд, вышел из своих домов, крестились, посылали Богу свои молитвы. А колокол всё бил и бил, и набат его древний, небесный будил в сердцах людей надежду на прежнюю волю и счастливую жизнь, звал и звал куда-то.

В майском небе ярко светило солнце, далеко за пределами станицы был виден золотой купол древнего собора, и крест над ним будто парил в небе, возвещая людям жизнь вечную, благодать Господнюю.

Декабрь 2003 года,

С.-Петербург

Книга подготовлена для публикации в сети Интернет на сайте www.ivandrozdov.ru участниками «Русского Общественного Движения «Возрождение Золотой Век» с разрешения автора.