Саша Суздаль - Евангелие от рыжего кота

— Ты думаешь, что я вернулась из-за рубина? — спросила Лилит.

— А зачем же ещё? — с сарказмом сказала Маргина, и Цыбульский вживую представил её лицо, украшенное усмешкой.

— Чтобы сказать тебе, что рубин фальшивый, — примирительно сказала Лилит.

— Я тебе не верю, — сказала Маргина, а Лилит ей ответила: — Тогда бывай! Лучезарный использует тебя и выбросит, как меня!

Вверху захлопали крылья, и Цыбульский увидел тень, метнувшуюся по тротуару. Подняв голову, он увидел, что дождик кончился, а Лилит тёмной птичкой летела в небе.

— Папа, Лилит, что, улетела? — спросил детский голос на балконе. Что-то знакомое мелькнуло в голове, но Цыбульский не стал ковыряться в своей памяти, а отправился домой...

Через несколько дней настоящим сюрпризом для Маргины и Марико стал прилет бабушек из Метехи. Появляясь по очереди на балконе, Букрында, Мокрында и Кукрында произвели впечатление не только на Маргину, но поразили своей экстравагантностью прохожих на 1-й линии Васильевского острова и улице Кадетской. Взглянув на кота, Маргина увидела, что тот совсем не удивлён прибытием бабушек и возмутилась:

— Кот, паразит, ты не мог меня предупредить? Чем я их кормить буду? — прошипела Маргина на ухо Туманного Кота, но он буднично сообщил: — Им достаточно горсти зерна, кроме того, они ненадолго.

Маргина хотела сообщить ему, что у них нет «достаточной горсти зерна», так как никакого зерна они не держат, но кот её игнорировал, так как забрал бабушек и повёл их в свой «кабинет» и закрыл дверь. Маргина послала Марико в магазин, а сама вытащила из новейшего холодильника «ЗиЛ» кусок мяса и принялась его истязать, выливая на него возмущение котом. Когда бабушки закончили беседу в кабинете, Маргина уже приготовила плов, используя свою дименсиальную сеточку для ускорения процесса, а Марико, которая возвратилась из магазина, накрыла стол новой скатертью. Бабушки потискали Марико, подарили ей три жестяные коробочки с леденцами «Монпасье» и чинно сели за стол. Кушали бабушки жеманно, но неряшливо, что не мудрено с их огромными носами. Пообедав, они коротко попрощались и вылетели в окно, оставив в помещении запах плесени и старых вещей. Помахав им на прощанье рукой, Марико не заметила, что за бабушками, прижимаясь к самой земле, полетели серые тени, незаметные даже на солнце.

— Зачем они прилетали? — спросила Маргина, но кот в последнее время стал противным до ужаса и только сказал:

— Докладывали об увиденном.

— Туманный Кот, что за секреты?! — возмутилась Маргина, но кот её игнорировал, отвернулся и ничего не сказал. «Скотина!» — возмутилась Маргина и услышала в голове противное: «Взаимно!»

— Никаких секретов нет, — сказала Марико, — я думаю, что наш кот отдал рубин осознанно, — она вперила в Туманного Кота зрачки своих чёрных глаз и Маргина, по виду кота, поняла, что девочка права.

— Мне кажется, что наш рубин – фальшивка, чтобы сбить со следа. Судя по тому, что писал Гуго де Монтегю, — продолжила Марико, — настоящий рубин запросто мог оказаться у Дюдона де Компса или у Марии, ушедшей с Раймондом де Торном. Кроме того, неизвестно что дальше случилось с моими родственниками, и куда девался госпитальер Жан ле Мен.

— Устами мудрого младенца глаголет истина, — издевался кот, но Маргина его игнорировала и сказала, глядя на Марико: — А ещё неизвестно, откуда взялся фальшивый Рубин Милосердия?

— Папа, ты думаешь, что я его подменила? — спросила Марико.

— Ты могла его изготовить, — сказала Маргина.

— Как?! — остолбенела Марико.

— На тебе дименсиальная сеточка, ты можешь сделать что угодно, — сказала Маргина, но, увидев недоумение в глазах Марико, добавила: — Ты могла это сделать непроизвольно!

— Папа, я не умею пользоваться твоей сеточкой! — воскликнула Марико, глядя на Маргину, а Туманный Кот ехидно сообщил: — Давно пора научить девочку, вдруг ей грозит опасность.

«Меня же сделали виноватой…» — грустно подумала Лилит и стала учить Марико управлению сеточкой.

Девочка оказалась способной ученицей и не ныла, как Маргина, когда расплывалась на полу лужей, а хохотала, пока не захлёбывалась. Пару раз сеточка принимала форму твари, у которой её отобрали, и Туманный Кот порекомендовал сохранить в глифомах этот образ, чтобы отпугивать тех, кто вздумает напасть на Марико. Испробовав крылья у твари, Марико захотела полетать, и Маргине ничего не оставалось, как схватить её и перенести на мыс Лисий Нос, подальше от Ленинграда. Учёба происходила с переменным успехом, но Марико не жаловалась. Когда она с визгом врезалась в землю, то вылепила из бесформенной груды своё лицо и сказала, видимо, по-грузински: — Траки лапораки

— Что ты сказала? — спросила Маргина, а когда прочитала мысль в голове Марико, то возмущённо сказала:

— Не смей ругаться!

Маргине уже надоела учёба, но Марико была неутомима, так что возвращались домой уже при свете звёзд. Рассматривая огни внизу и небесный свод над головой, Марико воодушевлённо воскликнула: — Боже, какая красота!

Всё складывалось, как в волшебной сказке.

Уже не Вовка, а Володя закончил десятый класс специализированной школы и Илья Лазаревич Цыбульский предупредил, что его примут в Ленинградский государственный университет. Цыбульский работал в школе КГБ преподавателем и договорился с кем нужно о приёме перспективного спортсмена. Спортсменов – хоть пруд пруди, но от рекомендации товарища из КГБ декан отмахнуться не мог. Как не хотелось Владимиру зависеть от старого пердуна Цыбульского, но иного пути у него не осталось – оценками он не блистал, а надеяться на то, что сдаст все экзамены на отлично – чистая утопия.

Летом их команду везли на соревнования по дзюдо в Тбилиси, и Володя обрадовался, что сможет осуществить и вторую мечту – найти Рубин Милосердия и стать бессмертным. Володя любил фантазировать, что он сделает, когда станет бессмертным, и в своих будущих конфабуляциях мнил себя не меньше, чем царём или Господом Богом. Для этого следовало заехать в Метехи и пошарить возле фундамента церкви Успения Пресвятой богородицы, где он выбросил окровавленный рубин. От воспоминаний рука стала мокрой, как тогда, и Володька быстро вытер её о штаны. Ехать в Метехи не хотелось, так как его могла увидеть прежняя мать, а ещё хуже – отчим, но, рассуждая здраво, Володя подумал, что сейчас легко с ним справиться. «Морду ему набью!» — с некоторой бравадой решил свои душевные метания Володька. Набравшись наглости, он подождал Цыбульского у школы КГБ и попросил у него денег, объяснив ему, что едет на соревнования в Тбилиси. Своих он не имел, а то, что зарабатывали отец и мать, едва хватало на жизнь. К его удивлению, Цыбульский щедро его одарил, буркнув при этом: «Не привыкай!» — чем вызвал у Володьки обратное желание – при необходимости, брать деньги без зазрения совести.